Это был действительно голод. Отец и дочь любили ее, но их было недостаточно. Она нуждалась в большем, как и он.

– Моя радость – доставлять удовольствие тебе, – сказал Джеймс. – Обязанность джентльмена.

Диана не слушала. Закрыв глаза, она сосредоточилась на своих внутренних ощущениях.

– Обязанность… – снова прошептал он, целуя огненную прядь. – Знаешь, какая ты красивая? Очнувшись на пляже, я был очень рад видеть тебя снова. И решил, что хочу надолго здесь остаться. – Он поцеловал ее за ухом. – Держу пари, так бы сказал любой мужчина.

Два пальца медленно вошли внутрь ее. Она была напряжена, но все же отдавалась ему. Грудь приподнималась от дыхания. Он с наслаждением окунался в аромат лаванды, исходивший от ее волос.

– Дорогая, ты так хорошо пахнешь…

Она вся горела, веки тяжелели. Их сплетенные руки двигались среди жестких волос, даже более ярких, чем на голове. Пальцы соприкасались, терлись друг о друга, и желание Джеймса становилось все сильнее.

Ему хотелось завладеть ею в безумном вихре, но он получал наслаждение и от такой, тихой радости; от ее мягкой щеки и влажного дыхания, ласкавшего губы. Его жезл удобно расположился меж ее ягодиц, рядом с мягкой нишей, куда он так стремился попасть.

Красивые, прохладные, наполненные ароматом волосы терлись о его лицо. Это было простое, чистое удовольствие, которого он уже так давно не испытывал.

В камине трещал огонь, и, словно угольки, тлела кровь в венах Джеймса. Она взглянула на него сияющими томными глазами.

– Вот видишь, любовь моя, – сказал он. – Я плоть и кровь. Как и ты.

Он поцеловал ее в висок.

– Диана, пока ты рядом, хочу сказать тебе кое-что. Я ведь не врал, говоря, что мы прекрасно подойдем друг другу. И я все еще хочу этого, независимо от обстоятельств, понимаешь? Я хочу твое стройное красивое тело, которое ты не прячешь от меня. Хочу наслаждаться твоим вкусом, заниматься с тобой любовью, слышать, как ты смеешься. Видеть огонек в твоих глазах, когда ты сердишься.

Ее дыхание участилось, желания завертелись с немыслимой скоростью.

– Еще я собираюсь отбить у тебя охоту дразниться. И не уеду отсюда, пока не добьюсь своего.

Она сделала еще один блаженный вдох. Джеймс понимал, что сейчас она не очень внимательно слушает его.

– Ты даешься – вырываешься, даешься – вырываешься. Перед тем как покинуть этот остров, я хочу, чтобы ты взяла меня и показала это длинное, медленное наслаждение. Без флирта и пустого соблазна. Просто красиво и сладко заняться любовью, потому что ты этого хочешь.

Она широко открыла глаза, ощутив новый взлет пламени. С сладострастным стоном она сильно надавила на его руку. Внутренние мышцы сжались, и он почувствовал боль в пальцах. Несмотря на это, Джеймс ни за что не хотел убирать их оттуда.

Ягодицы опасно, просто невыносимо терлись о него, но Джеймс не мог не уважать ее просьбу. Или, скорее, властную команду, под которой скрывался страх. Перед своим отъездом он обязательно узнает, чего она боялась, и развеет эти мысли. Потому что если не получится и он вынужден будет уйти, так и не получив Диану, то пожар неминуем. Горстка пепла – вот все, что останется от великого Джеймса Ардмора. А Диане Уэрдинг будет весело.

Но сейчас она не смеялась. Лицо было довольным, и она шепотом, с тихим счастьем повторяла его имя.

– Вот так, моя девочка… – тихо проговорил Джеймс, и они слились в поцелуе, от которого недавний шторм показался легким летним дождиком.

Оставшись в одиночестве, Джеймс наблюдал из окна своей комнаты за молнией, сверкавшей на горизонте. Ветер унес бурю, и луна заполнила все небо ярким серебром. Он оделся в свои бриджи, длинную куртку и туфли.