Следующая ее песня началась со вступления оркестра. Музыка излучала радость, и это весьма заинтриговало слушателей, потому что сама певица казалась в эти мгновения необычайно грустной. Когда же она наконец запела, Мерион сказал себе: «Немедленно уходи! Уходи, пока она не разбила тебе сердце».
Собравшись с духом, Мерион резко развернулся и вышел в давно уже опустевший холл.
Глава 5
Елена сразу же заметила, что Мерион выходит из зала. «Он узнал меня, узнал!» — воскликнула она мысленно. На мгновение ее голос дрогнул, но она тотчас же взяла себя в руки и, отбросив посторонние мысли, всецело сосредоточилась на словах и на музыке, необыкновенно тревоживших и будораживших чувства. Когда она закончила петь, по щекам ее катились слезы, и она очень долго удерживала последнюю ноту. Слушатели же стояли молча, совершенно ошеломленные; они прекрасно все поняли, хотя лишь очень немногие из них знали итальянский.
Певица снова улыбнулась, но теперь улыбка ее была немного горделивой — ведь она сумела справиться со своими чувствами и спела именно так, как должна была спеть.
Тут слушатели наконец зааплодировали, но на сей раз это была не буря аплодисментов, как случилось после исполнения первой пьесы. Теперь слушатели аплодировали с почтением и даже с некоторым благоговением.
Хотя ее вызывали на бис, Елена решительно покачала головой и сошла с возвышения. И ее тотчас же окружила восторженная публика, главным образом — мужчины.
— Расскажите нам об этой последней песне, синьора Верано, — попросил какой-то джентльмен.
Певица грустно улыбнулась и ответила.
— Я написала ее через десять дней после смерти мужа.
Собравшиеся вокруг нее слушатели в смущении переглянулись, и Елена, стараясь сгладить неловкость, поспешно добавила:
— Критики назвали эту песню «театральным мотивом, полным слезливой жалости к себе». Но подлинные любители музыки, которые, как всем известно, вовсе не критики, высоко ее оценили.
Слушатели рассмеялись, а потом один из них заявил, что «настоящие джентльмены придерживаются того же мнения».
Минуту спустя мистер Харбисон объявил, что настало время ужина, и вскоре все гости направились в столовую. Некоторые из джентльменов предлагали певице руку, но Елена вежливо отклонила эти предложения и пошла к хозяевам, чтобы поблагодарить их за приглашение, а затем откланяться.
Несколько минут спустя лорд Уильям проводил ее к выходу, и это было отмечено некоторыми из сплетников. Они с Уильямом намеренно говорили по-итальянски, так как очень немногие англичане владели этим языком.
— Как мило с вашей стороны проводить меня, мой дорогой.
— Может быть, у меня появится шанс увидеть Мию? — спросил виконт.
Елена взглянула на него с лукавой улыбкой.
— Так вот почему вы пожелали меня сопровождать! Вы когда-нибудь делаете хоть что-то без задней мысли?
— Да, кое-что делаю. Предаюсь любви, например. — Виконт тоже улыбнулся.
— Это никоим образом не убеждает меня в том, что вы подходящая компания для восемнадцатилетней девушки. К тому же, Уильям, вы не можете нанести визит в столь поздний час.
— Вы слишком строги, синьора. Вы сейчас говорите, как итальянская мамаша, — сказал виконт с упреком в голосе.
— Не мамаша, а опекунша, — возразила Елена. — Ведь теперь, после смерти ее отца и смерти Эдварда, именно я опекунша Мии. — Временами она чувствовала себя настолько старой, что, казалось, могла бы быть бабушкой этой молоденькой девушки.
— Миа была очень оживленной в предвкушении весны, которую проведет в городе, где дождей больше, чем солнечных лучей, — с улыбкой заметил виконт. |