Паскаль Лене. Нежные кузины
Глава первая,
в которой мы видим прекрасный замок Это было ясным июньским утром 1939 года. Если точнее, утром тридцатого июня (а может быть, двадцать девятого — разве упомнишь сорок лет спустя!). Так или иначе, это был первый день, первое утро летних каникул. Поезд замедлил ход. Жюльен открыл глаза. Он высунулся в окно. Воздух был наполнен пьянящими ароматами и угольной пылью. Вдоль железнодорожного полотна медленно проплывали поля зрелой пшеницы. Жюльен увидел вдали знакомые очертания Германтских холмов и маленькую церковь в Вентейле: он прибыл в Сен-Лу. Сильнейший толчок — и поезд остановился.
— Здравствуйте, месье Жюльен! Месье Лакруа положил чемодан мальчика на заднее сиденье. Он сел за руль, а Жюльен — напротив ящика для перчаток. — Дома все здоровы? — Ваш отец уехал по делам в Париж. — А мама? — У вашей матушки опять были приступы мигрени, но теперь ей лучше. Машина катила по неширокой дороге среди полей. На полях росли клевер, пшеница, овес, а потом опять клевер, опять пшеница и так далее. — Урожай будет богатый, месье Жюльен. Из растительности попадалась еще люцерна, на корм скоту, а кроме того, встречались деревья, деревца и кустики. Машина въехала в границы поместья. Помещичий дом, великолепное здание XVI века, был отреставрирован в XIX веке Индиго-Леконтом; родители Жюльена, обедневшие дворяне, превратили его в дорогой семейный пансион. Выскочив из машины, Жюльен побежал к четырем дамам, игравшим в карты на лужайке перед замком (за столом, разумеется!). Ту, что сидела слева, в клетчатом шезлонге, звали Клементиной. Когда-то она была партнершей Дугласа Фербенкса в «Отдыхе пирата» и «Невесте Зорро». Но сейчас Клементина уже не снималась. Она жила спокойной жизнью, вдали от тревог в замке родителей Жюльена, окруженная роскошью. Носила она сказочные драгоценности и была все еще очень хороша собой, курила сигареты в длинном перламутровом мундштуке, и в голосе ее всегда сквозила легкая взволнованность. Жюльен наклонился и поцеловал мать, — ее звали Аньес. — А вот и наш мальчик, — сказала Адель, тетя Жюльена, сидевшая между Аньес и Клементиной. Сестры были мало похожи друг на друга. Аньес отличалась стройностью, даже худобой. В жару видно было, как у нее выступают грудная кость и ключицы, а в другую погоду она носила закрытые платья. У Адели, напротив, был великолепный бюст и ягодицы, подобные которым хотелось бы увидеть в последнюю минуту жизни, как это и случилось с ее покойным мужем. Аньес задержала руку Жюльена в своей. — Опять придется покупать тебе новые вещи! — Он вырос по меньшей мере сантиметров на десять, — заметила Адель. — И он будет еще выше… Вот увидишь! Жюльен наклонился и быстро поцеловал тетю в обе щеки. Но Адель не отпустила его. — Три раза! Ты всегда целуешь меня три раза. — Здравствуй, братик! — сказала возлежавшая в шезлонге Клер и тут же закрыла глаза, чтобы у нее загорали веки. И наконец, Жюльен повернулся к Клементине, которая протянула ему руку тем томным движением, что так удавалось ей в «Шехерезаде». Жюльен церемонно поцеловал эту томную руку. — Ну, мы стали светским молодым человеком! — сказала красавица-актриса. Вдруг из-за шезлонга Клементины выскочила маленькая девочка. Это была Пуна, младшая дочь Адели. Она надела противогаз и издала вопль, который должен был всех напугать. Аньес отчитала ее. — Немедленно сними эту гадость! — Это не игрушка! — сказала Адель. |
