Галина перестала здороваться, конверт носила под халатом, что бы ни украли, мечтала о чем-то вслух, стирая в ванной. Тетя Галя пьяница, а значит мозгов нет и денег тоже. Продала все, что осталось ценное в комнате, собрала нужную сумму и отправила по обратному адресу. Чем все закончилось, не знаю, той осенью у Светы умер отец, и мы переехали в эту квартиру.

Короче, в субботу, я чистый и нарядный отправился на эту презентацию, «чиста посмотреть». Света не знала, она работала, теща с Валькой уехали в гости. С трудом нашел нужный адрес в лабиринтах дворов Суворовского проспекта, шел дождь, у парадной, под козырьком курили две женщины с портфелями. Таблички под стеклом, названия разнообразнейших «ООО», «ЧП» и «Товариществ». Ровно десять часов, Игорек обещал встретить меня у входа. Я не стал ждать, вошел. Справа по коридору актовый зал, дверь настежь, ждут кого-то. На сцене, потирая руки, прогуливался дядечка в солидных очках, очень похожий на американского пастора. В рядах на стульчиках народу человек двадцать, мужчины и женщины, сидели парами. Дядя на сцене, увидел меня, улыбнулся:

– Какой симпатичный молодой человек! Мы ждем вас, проходите.

– Э-э, я сейчас, одну секунду.

Вышел обратно на улицу, ну на фиг, если Игорян не придет, я здесь не останусь. А вот и он.

– Давай покурим, минутка еще есть, мерзкая погода…

– Я уже уходить собирался.

Дождь барабанил по железному козырьку, машины какие-то приехали во двор, шуршат колеса по лужам, хлопают двери. Игорек обернулся, сигарета выпала у него изо рта.

– Ой, бля-а…

– Ты, – говорю, – прям, как мой пес.

– Стоять!

Кто-то очень большой и сильный, схватил меня сзади за шкибот и брючный ремень, раскачал и выкинул с крыльца на клумбу. Вдогонку некто пробегающий мимо добавил мне пыром в глаз, для полного успокоения. Я в восхищении!

Игорька догнали в коридоре, шваркнули палкой по голове и потащили за ноги в актовый зал. Крики, грохот, публику не трогали, толпа ломанулась в дверь на выход, будто фарш из мясорубки. Избивали конкретных людей – пастора, теток с портфелями, Игорька, еще одного чудилу, палками железными и деревянными, одну бабу душили тряпками, вой, мат.

Я не стал досматривать, убежал. На Суворовском проспекте зашел в продуктовый магазин, сел на подоконник. Левый глаз заплывал гематомой, надо придумать, что сказать жене, хорошо, что жив остался. Что ж, имею право выпить, в кармане семьсот пятьдесят рублей.

Прошло больше десяти лет, сейчас весна две тысячи двенадцать. Света после развода со мной очень удачно вышла замуж за офицера таможни, Валька оканчивает университет в Бостоне, я недавно нашел его «ВКонтакте», меня он вряд ли помнит. А я сижу в кафе на Владимирском проспекте, мимо меня только, что сметая пластиковую мебель уличных кофеен, пробежало мое прошлое. А там, на перекрестке на зеленый свет светофора переходит улицу мое будущее. Тридцать лет, разведена, вместе работаем. Может, это то к чему я шел, чего я так ждал, из лучших снов моих и вечного ожидания мифического счастья.

Прощай, Игорек, мне говорили, что тебя закидали бильярдными шарами в закусочной «Сиреневый туман», что ты уехал, что ты давно на Южном кладбище. Живой. Я обязательно тебе позвоню, как-нибудь вечерком, когда будет рекламная пауза.

МАГНИТНАЯ БУРЯ

В поликлинике, на втором этаже в углу дивана с кроссвордом на коленях, сидит мужчина лет сорока пяти, он не болен и "не за кем ни занимал".