|
И у Люды начинается полный отстой. При здоровой конкуренции, отсутствии иммунитета от штрафной системы и прочих неожиданно свалившихся на невинную головку реалий жизни ей светит зарабатывать только около десяти-пятнадцати тысяч рублей в месяц, которые она благополучно проест, пропьет и проживет. Долг в восемьдесят тысяч, вероятно, не только не снизится, а будет увеличиваться. По сути, Люда попадает в рабство до тех пор, пока она не надоест хозяевам и они не посчитают нужным ее просто выгнать. Есть, конечно, выход сорваться раньше — стать наркоманкой. Клиенты обычно не берут такого рода девиц, и она становится неинтересной «конторе». Некоторые целенаправленно подсаживаются на наркоту, чтобы их выгнали без выплаты долгов. Но ставка не играет на пользу девушке. Пока у нее есть товарный вид и ее не высушил героин, она в ходу у клиента. Как только клиенты перестают ее брать — обычно наркостаж девчушки уже доходит до критической отметки. Жить ей остается меньше года. Возможно, что и месяцев пять-шесть. Но их надо как-то прожить — пить, есть. И на дозу надо. И вопреки изначально поставленной цели «уехать» девочка просится обратно на работу. Ее никто не берет, вследствие чего она по ночам стоит на обочине дороги.
— Жестко! — вздохнул Григорьев, представив на месте такой несчастной Настю. — Таковы законы этого рынка. Примерно третья часть проституток попадает в этот бизнес добровольно, — продолжил рассказ Михаил. — Их привлекает жажда острых ощущений, новизны либо чего-то еще. И их не надо обрабатывать так, как Люду… Поэтому они не много должны «начальству» и, как только начинают понимать, в какую «засаду» попали, копят десять-пятнадцать тысяч долга, выплачивают и уходят. Их история от начала до конца может тянуться от трех до шести месяцев. «Контора» отпускает таких с миром, ибо трех месяцев работы проститутки вполне достаточно, чтобы обновить ассортимент и порадовать клиента новыми телками. И всего лишь процентов десять девочек, работающих в данной сфере, отъявленные шалавы. Они любят трахаться и получать за это деньги, легко подчиняются законам бизнеса и не представляют себе, как можно жить иначе. Твоя Настя из таких. — Почему моя? — сделал невинное лицо Григорьев. — Ты в «непонятку» тут не играй! — ухмыльнулся Михаил. — Моя работа такая — все знать. — У нас нормальные человеческие отношения. — Вот пока «человеческие» — «контора» и не вмешивается. Ваши отношения не должны мешать работе. Понятно говорю? — Бандит напирал. — Понятно, — кивнул головой Олег. — Вот и ладно! — усмехнулся по-доброму Михаил. — Слушай дальше. «Конторы» бывают разные. Сейчас в Москве насчитывается более четырехсот «контор», подобных нашей. Не все преуспевают. В «конторке» средней паршивости работают по пять-семь телок, а бывает и меньше. Телки сидят дома, и их услугами пользуются в основном постоянные клиенты. В виде транспорта в таких «конторах» используется какой-нибудь знакомый таксист, который работает ночью и не прочь срубить пару-тройку сотенных. Все это оттого, что «контора» с таким раскладом не может позволить себе личного водителя и кидать ему каждый день по полторы штуки только за «выход». Хозяева «контор» довольно агрессивно относятся к появлению конкурентов на этом рынке. Поэтому таксист обычной наружности на «пятерке» с шашечками и антенной является неплохим прикрытием от акул из конкурирующей «конторы». Хозяева крупных «контор», которые держат рынок интимных услуг, сбились в мощный костяк. Это в основном высокопоставленные чиновники города и области и менты, конечно. |
