– Я не знаю… Но ты правильно сделал, что не приехал: ведь сегодня ничего подходящего для тебя на обед не приготовили.

Последовало молчание. Джеффри не стал говорить, как ожидала Джоанна, что во время походов ему приходилось питаться хуже слуг. Он просто тихо поднялся и, словно не понимая, что делает, приблизился к Джоанне, затем прикоснулся рукой к ее распущенным гладким волосам. Они ниспадали почти до колен, отливая ярким золотом даже в лунном свете, который делал лица белее снега.

– Где же ты пропадал весь день? – задыхаясь, спросила Джоанна, скорее не из за беспокойства, а потому, что должна была сказать хоть что нибудь.

– Прятался от дьявола, – хриплым голосом ответил Джеффри.

Он взял прядь волос Джоанны и поднес к своему лицу. Их запах побеждал аромат роз, тонкий, сладко острый, которому Джеффри не мог дать названия. Он сжал прядь в руке и потянул к себе. Джоанна приблизилась к нему волей неволей и подняла свою руку, очевидно, желая предупредить дальнейшие действия Джеффри. Но стоило ей коснуться его, как она тотчас же забыла о своем намерении.

– Что ты хочешь этим сказать? – почти шепотом спросила она. Как и в тот день, за обедом, она всем телом чувствовала сейчас физически близость Джеффри, его мужской запах, тепло, силу руки.

Джеффри ответил ей, но не словами. Он обнял Джоанну свободной рукой, притянул к себе и коснулся ртом ее слегка раскрытых губ. На этот раз поцелуй был далеко не дружеским. Первой реакцией Джоанны на сладостное чувство, которое подарил ей этот новый поцелуй, было удивление. Но тут же ее кровь забурлила, руки и ноги вдруг ослабели, в голове зашумело, а доводы разума мгновенно улетучились. Казалось, только губы, грудь и бедра жили, трепетали и пульсировали. Все остальное стало нереальным. Мысли о том, чтобы оттолкнуть Джеффри, даже не промелькнуло. Джоанна не смогла бы просто коснуться его. Ее рука вздрогнула, словно шелковая вуаль под порывом ветра.

Джеффри оторвался от ее губ. Его глаза блестели в свете луны, единственной свидетельницы происходящего. Джоанна издала неясный звук. Закрыв глаза и склонив голову на плечо Джеффри, она стояла и трепетала всем телом. Джеффри еще сильнее обнял ее за талию. Увлекая Джоанну за собой, он отступил на шаг, на второй. Безучастность девушки слегка встревожила Джеффри.

– Джоанна? – прошептал он. – Джоанна?

Она ничего не ответила, лишь подняла лицо с закрытыми глазами. Это было настолько откровенным соблазнением, что любой мужчина не мог не принять его за приглашение к действию. Джеффри совершенно потерял голову. Он опустился на скамейку, с которой только что поднялся, и повернул Джоанну так, что она оказалась у него на коленях. Это движение слегка пробудило ее: она вдруг открыла глаза. Но Джеффри прильнул к ее устам, прежде чем Джоанна успела что нибудь сказать, и она снова захлебнулась в океане новых ощущений.

Хотя Джеффри и не слыл бывалым любовником, кое какой опыт он все же имел. Он как то вызвал на поединок сразу четырех мужчин за нанесенные ему оскорбления. Победив троих и убив четвертого, Джеффри стяжал себе репутацию настоящего храбреца. Но что еще важнее, он был любимым и самым дорогим сыном графа Солсбери, а в качестве такового считался человеком, вхожим в королевские апартаменты. Подобные достоинства не могли не вызвать внимания к нему со стороны знатных дам. Особенно это проявлялось, пока все не узнали, что Джеффри никогда и ни о чем не просил отца.

По крайней мере одна леди оказалась гораздо полезнее для Джеффри, чем он для нее, хотя требовала от него самую малость. Она многое рассказала ему о физической сущности женщины и о физической любви. Однако теория, естественно, нуждалась в существенной практике. Леди Элизабет была хорошей наставницей, и Джеффри очень твердо усвоил два важнейших для искусства любви правила, которые не каждый мужчина узнает от проститутки или крепостной девки, наспех совокупляясь с ней в стоге сена или в палатке.