— Мистер Фицхью, неужели это и в самом деле вы?

Дункан чувствовал себя дураком в этой непривычной одежде, среди людей, которые смотрели на него во все глаза. Он оставил Джейкоба в доме Син-Джина и, побуждаемый графом и его женой Рэчел, приехал сюда один. Граф даже дал Дункану свой костюм, так как считал, что, отправляясь в дом Больё, он должен иметь приличный вид. Глядя на Бет, Дункан волновался, как жених. Боже, она стала еще красивее, чем была!

— Да, доктор Больё, это я, собственной персоной. — Облизав губы, он пролепетал: — Приехал повидаться с Син-Джином, то есть с графом. Привез ему отчет по имению. Я, черт побери… О, простите меня, сэр!

Быстро пройдя мимо доктора Больё, он подошел к женщине, ради которой плыл через океан целых полтора месяца. И ему уже не нужно было произносить никаких слов, когда он заключил Бет в свои объятия. А ей показалось, будто она умирает, умирает и возносится на небо. Словно окоченевшая бродяжка, которую наконец-то пустили к костру, она отогревалась в объятиях любимого. Она прильнула к его губам, не обращая внимания на то, что мать и сестры смотрят на нее с изумлением. На всем свете для нее существовал только Дункан.

— Фи, как неприлично, — фыркнула Мэри, но в ее словах послышались завистливые нотки. Никогда раньше она не видела, чтобы мужчина и женщина так целовались, и теперь в ней пробудились тайные, никогда не испытанные прежде желания.

Мадам Больё покраснела и отвернулась от молодых людей. Так могут целоваться только муж и жена — да и то не на глазах у всех. Но мать не собиралась порицать за это свою дочь, тем более что ее муж смотрел на все происходящее вполне спокойно.

— В данных обстоятельствах, — еле слышно произнесла Дороти, обращаясь к своим туфлям, ибо была не в силах поднять глаза, — я полагаю, что это простительно.

Энн надменно вскинула подбородок:

— Я никогда не позволю себе целоваться с таким бесстыдством.

А Кэт расхохоталась, понимая, что ее сестра просто-напросто умирает от зависти.

— Тем хуже для тебя, сестрица. Уж я-то от всей души надеюсь, что когда-нибудь кто-нибудь будет целовать меня точно так же.

Девушка вздохнула и, бросив мимолетный взгляд на Андре, погрузилась в сладкие мечты.

Приглушенные голоса матери и сестер наконец привлекли внимание Бет, и она отпрянула от Дункана, вспомнив, как холодно он расстался с ней, когда она уезжала из Англии.

Неужели он думает, что она марионетка и он может дергать за веревочки тогда, когда захочет?

— Зачем ты сюда приехал? — сердито воскликнула Бет.

Дункан положил ей руки на плечи, и его глаза потемнели. Боже праведный, как же он любил ее!

— Потому что я не могу жить, когда мое сердце разрывается на части.

— У тебя нет сердца.

— Бет, я не для того плыл по океану целых полтора месяца, чтобы с тобой спорить.

— А для чего? — с вызовом спросила девушка.

— Для того, чтобы….

Взглянув на Филиппа, Дункан попытался понять, не оскорбил ли он доктора, и тут же разозлился на себя.

Из-за этих глупых предрассудков он чуть было не потерял Бет. И теперь он не станет ни о чем думать. Только одна их любовь имеет значение.

— Для того, чтобы тебе, такой упрямой, такой капризной, доказать, что я тебя люблю.

Неужели он думает, что может вот так запросто ворваться сюда и целовать ее? И это после всего, что она из-за него выстрадала? Или он думает, что одно только слово «люблю» заставит ее забыть обо всем?

— Я не желаю оставаться здесь и слушать оскорбления.

Бет повернулась, чтобы уйти, но Дункан схватил ее за руку.

Дороти вопросительно взглянула на мужа, но в ответ он только покачал головой.