Джорджина также узнала, что сегодня вечером должна состояться семейная встреча. Это случилось тогда, когда Энтони признался:

– Кстати, вчера вечером я навестил стариков. Задержался. – В этот момент он пошевелил своими бровями и послал жене воздушный поцелуй, а та стала искать еще одну салфетку, чтобы бросить в него. Хихикнув, он добавил, обращаясь к Джеймсу: – Кроме того, старина, я понял, что они просто не поверят этим новостям, пока не услышат их от тебя, и ты имеешь теперь уникальную возможность сказать это им непосредственно – я не хотел лишать тебя удовольствия говорить о приятном еще раз.

На это Джеймс ответил:

– Если ты сегодня пойдешь в Найтон-Холл, я с радостью составлю тебе компанию.

– Ладно, доживем – увидим, – сказал Энтони, и спросил: – Так что за чертовщину ты наплел ее семье, которую ты не можешь рассказать своей собственной?

– Спроси у Джордж, – буркнул Джеймс. – Именно она не хочет, чтобы я это повторил.

Но когда эти кобальтово-синие глаза обратились вопросительно к Джорджине, ее губки упрямо сжались, побуждая Энтони сказать с ослепительной улыбкой:

– Ну давай, любимая, может, ты признаешься. Я буду поднимать этот вопрос при любой возможности, в любой компании, пока ты этого не расскажешь.

– Ты не сделаешь этого!

– Поверь мне, он прекрасно это сделает, – со вздохом вставил Джеймс.

Совершенно раздосадованная, Джорджина потребовала от своего мужа:

– И ты не можешь ничего с этим поделать?

– Я попытаюсь, – сказал Джеймс с отчетливой угрозой в голосе. – Можешь не сомневаться. Но это его не остановит.

– Это точно, – усмехнулся Энтони. – Не больше, чем тебя, старина.

Джорджина сидела, надувшись, и сказала:

– Джеймс Мэлори, я начинаю испытывать те же чувства к твоей семье, какие ты испытываешь к моей.

– Я был бы удивлен, Джордж, если бы это было не так.

Не надеясь на помощь, она бросила на Энтони молниеносный взгляд и выпалила:

– Я была его юнгой. Это то, что он сказал моим братьям; и еще я жила в его каюте. Сейчас вы вполне удовлетворены, вы, отвратительный человек.

– Я не думаю, что он знал, что они были вашими братьями? – ненавязчиво поинтересовался Энтони.

– Он знал, – проворчала она.

– Возможно, он не знал, что их так много?

– Он это тоже знал.

Потом Энтони обратил очень многозначительный и раздраженный взгляд на Джеймса.

– Сам нажимаешь курок, да, старина?

– А, заткнись, жопа, – огрызнулся Джеймс.

Энтони, откинув голову назад, громко захохотал и, насмеявшись, сказал:

– Не думал, что ты оправдаешь мои надежды, старина.

– Какие еще надежды?

– Ты не помнишь мои слова о том, что если у тебя будет когда-либо жена, она будет милая, как маленькая гадюка, которая укусит тебя вместо того, чтобы поблагодарить за твою помощь? Ты не думал, что получил именно такую?

Джеймс все-таки вспомнил его слова, а также причину, их породившую, – они были сказаны тогда, когда Энтони находился в мрачном настроении, поскольку предыдущей ночью ему не удалось уговорить свою раздраженную жену вернуться в его постель.

– Сейчас, когда ты упомянул про это, я действительно припоминаю, что ты говорил нечто подобное… и почему ты сказал это, и что в тот день ты старался утопить свои печали в вине. Ты уже к пяти был хорош, и жена даже не пустила тебя в постель, не так ли?

Проклятье! Выражение лица Энтони было сейчас достаточно кислым, в то время как Джеймс улыбался.

– Ты же в тот день сильно наклюкался.