Его юнга! Ну и крепкие же у нее нервы. Джеймс покачал головой и засмеялся.

Интересно, как она собирается со всем справляться? Плохо освещенная таверна – это одно. А корабль при свете дня – совсем другое. В то же время она действительно сумела обдурить Конни. Может быть, ее трюк и удался, если бы Джеймс уже не встречал ее однажды. Но он ее видел один раз и хорошо запомнил эту встречу: ее маленькую аккуратненькую попку, которая так его заинтриговала, маленькая нежная грудь в его руке. Черты ее лица были очень нежными – красивые скулы, маленький дерзкий носик, полные чувственные губы. Он не видел ни ее бровей, ни ее волос. Однако помнил, как утонул в ее бархатных карих глазах, когда она посмотрела на него уже на улице.

Он уже десятки раз пытался разыскать ее за прошедший месяц. И теперь понял, почему терпел неудачу. Никто не знал их двоих, потому что они приехали сюда впервые. Вероятнее всего было предположить, что оба родом из Вест-Индии, а теперь возвращаются домой. Макдонелл, может быть, и шотландец, но малышка точно нет. Джеймсу трудно было установить ее истинное происхождение, но акцент у нее был явно не английский.

Она была загадкой, и он собирался эту загадку разрешить. Для начала же он немного развлечется и попросит ее оставаться на ночь в его каюте, потому что его прежний юнга всегда якобы спал в его каюте. Он сделает вид, будто не узнал ее или что вообще забыл об их встрече. Конечно, оставался вариант, что она на самом деле уже забыла об их встрече, но – как бы там ни было… До того как закончится путешествие, она будет делить с ним не только каюту. Она будет делить с ним постель.

Камбуз, конечно, не был самым лучшим местом для того, чтобы прятаться, тем более, что солнце было в зените, а океанский бриз не слишком сбивал жару. Когда они вышли в море, стало легче, но сейчас огромная кирпичная печь, накаленная с рассвета, источала жар, из котлов на плите валил пар – все обещало вкусный ужин, но жара была на камбузе невыносимая.

Кок и два его помощника были почти голые к тому времени, когда команда стала заходить на завтрак. Больше одного-двух человек не приходило, потому что момент, когда отдаются швартовы, – самый напряженный на корабле и все члены экипажа задействованы. Джорджина наблюдала, как с берега на борт принесли припасы, снаряжение, – последние приготовления перед отплытием подходили к концу. Однако все это было ей знакомо и не слишком долго задержало ее внимание. Тем более что она достаточно нагляделась на Англию – ей хватит впечатлений до конца жизни.

Она сидела на камбузе, подальше от глаз и от суеты, примостившись на табурете в противоположном углу от того места, куда сносили припасы – мешки с мукой и зерном, бочки… Места почти уже не оставалось. Часть припасов относили в трюм.

Если бы не жара, ей очень нравилось бы сидеть здесь. В жизни она не видела более чистого камбуза. Сам же корабль выглядел как новенький – ей сказали, что он только-только вышел из ремонта.

Между печью и плитой находился бункер для угля, полный до краев. Длинный стол в центре был тоже чистым. На его краю лежал огромный мясницкий нож, в ожидании животных, которые во множестве толпились в трюмах. Их теснилось так много, что свежее мясо на все путешествие было обеспечено. Здесь находилось все, что обычно можно обнаружить на камбузе, – кастрюли, тарелки, плошки, приборы, сковороды – все аккуратно прикреплено к полкам, стенам или потолку.

Хозяин этого богатства – черноволосый ирландец с сомнительным именем Шон О'Шон – не подозревал, что Джорджи Макдонелл мог оказаться кем-то иным, чем тот, за кого его принимали. Шон был приветливый малый лет двадцати пяти, с веселыми зелеными глазами, которые не упускали ничего во вверенном ему владении. Он разрешил юнге остаться, предупредив, что тогда ему придется и поработать.