– Будешь приходить сюда?

– Нет, – сказала она, потирая ухо под кепкой. – Мне кажется, палуба для меня более опасное место, чем что бы то ни было.

– Да, это была не лучшая идея, – сказал он с сожалением, имея в виду придуманный ими способ вернуться домой. Это была его идея. И он вспомнит об этом. Если ничего не случится.

Она улыбнулась, не обвиняя его ни в чем, по крайней мере, пока они в пути. Это не более чем случай, что они встретили англичанина, к тому же хозяина и капитана этого корабля.

– Теперь не будем об этом. Мы на пути домой, и все. Нам ничего не остается делать, кроме как с улыбкой нести свою ношу в течение месяца. Я могу, Мак. Обещаю. Как помнишь, я доказала свое умение терпеть и переносить лишения.

– Да, но и ты помни о своем терпении, когда будешь возле него, – ответил он.

– Это самое трудное. А теперь иди, пока кто-нибудь не зашел сюда. Я же думаю, могу побыть здесь некоторое время, до сигнала.

Он кивнул и вышел. Джорджина расположилась между двумя уложенными канатами. Она вздохнула, подумав, что день не мог быть хуже. Мэлори. Нет, у него есть имя. Джеймс Мэлори. Она решила, что ненавидит имя еще больше, чем человека. Будь правдива, Джорджина. Ты не выносишь одного его вида. Одно его прикосновение делает тебя больной. Да, она ненавидит его. Очень ненавидит. И не только потому, что он англичанин. С этим ничего не поделаешь. А ей придется притворяться, будто она относится к нему хорошо или хотя бы нейтрально.

Она зевнула и потерла врезавшуюся ей в кожу ткань под грудью, которая была намотана, чтобы скрыть грудь. Ей хотелось бы снять ее хоть на несколько часов, но она знала, что этого делать нельзя. Быть разоблаченной сейчас – самое худшее, потому что ее судьбу будет решать он. Но как только она начала думать о нем, ее губы скривились в презрительную улыбку. Этот мужик довольно туп. Его так легко одурачить, заставить видеть только то, что она захочет. И эта мысль доставила ей удовольствие.

– Джорджи!

Ее голова качнулась вперед, потом назад. Она ударилась и пробудилась ото сна. К счастью, волосы и кепка смягчили удар. Она смотрела на Мака, который тряс ее за плечо. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но он заговорил первый.

– Какого черта ты осталась здесь? Он заставил команду обыскать корабль ради тебя!

– Что? Кто? – И тут она вспомнила, кто она и где находится. – Ах, он? – Она вздохнула. – Хорошо, он может… Нет, так нельзя. Сколько времени? Мне не поздно нести ему обед?

– Я бы сказал, что ты опоздала на час.

Она собралась с духом, вскочила на ноги и направилась к двери.

– Как ты думаешь, сначала показаться ему на глаза или принести сперва обед? – спросила она через плечо.

– Сначала еду. Если он голоден, это поможет тебе.

Она обернулась.

– Поможет в чем? Что он не будет сердиться?

– Я его не видел, но думай головой, – сказал Мак. – Это твой первый день службы ему. И уже ты относишься к работе без почтения.

– Когда хочу спать, не могу удержаться, – сказала она. – В конце концов, он же приказал мне поспать.

– Ладно, я не буду волноваться. Только постарайся больше не тратить времени зря.

Она не стала больше тратить времени. Но она волновалась тоже. Капитан действительно приказал ей спать. Но спать в каюте, где он мог бы разбудить ее, когда пришло время принести еду. Разве не для этого он хотел, чтобы она была под рукой? А теперь он должен был послать людей, чтобы найти ее. Проклятье. А она думала, что самые большие неприятности дня остались позади.

Она проскользнула в камбуз так быстро, что трое мужчин, встретившихся по пути, не успели ей ничего сказать, хотя собирались.