Через четыре хода Джеймс обнаружил, что вынужден защищаться, и снова решил отвлечь ее, одновременно пытаясь удовлетворить свое любопытство.

– Почему ты собираешься на Ямайку?

Джорджина дерзко усмехнулась.

– Из-за тебя.

Вздернутая бровь могла бы послужить ответом.

– Стоит ли мне обольщаться?

– Нет. Просто ваш корабль был первым, направлявшимся в эту часть света, и не был английским, а я не горела желанием ждать другого. Когда же я узнала, что ты англичанин…

– Давай не будем начинать снова, ладно?

– Хорошо? А ты? Ты возвращаешься на Ямайку или едешь на время?

– И то, и то. Долгое время она была моим домом, но теперь я решил возвратиться в Англию навсегда, поэтому мне надо привести в порядок дела на Ямайке.

– А, – протянула она, почувствовав, в какое разочарование поверг ее ответ, надеясь, однако, что он не заметил этого.

Она не предполагала, что он останется на Ямайке, поскольку Мак говорил, что корабль собирается в Западную Индию. Ямайка, во всяком случае, была приемлемым местом, куда она могла бы вернуться. Англию же она не хотела видеть никогда. Конечно, плавание не окончено, и еще… Джорджина нервно передернулась. О чем она думает? Какое будущее может быть у нее с этим мужчиной? Она знала, оно невозможно, ее семья никогда не примет его. Она даже не была уверена, что она чувствует к нему нечто большее, чем страсть.

– Итак, ты не собираешься пробыть на острове долго, – заключила она.

– Совсем недолго. Парню с соседней плантации придется провести там некоторое время, после того как я продам ему свою. Вероятно, я смог бы управлять делами письменно.

«Значит, они никогда не увидятся в следующий раз», – подумала она.

– Я рада, что ты решил увидеть все лично.

– Я тоже, милая. А цель твоего следования?

– Дом, конечно. Новая Англия.

– Не сразу, я надеюсь.

Она пожала плечами, предоставляя ему возможность решить самому. Это зависело от него. Но она не была настолько наглой, чтобы сказать ему об этом. Многое зависело и от того, как скоро окажется в порту корабль «Скайларка», но не стоило говорить ему и об этом. Она вообще не хотела сейчас – наспех, между прочим, касаться вопроса о своем возвращении на родину. И, отвлекшись от разговора, она объявила ему шах и поставила мат.

– Черт подери! – произнес он, глядя на шахматную доску. – Очень умно, Джордж, отвлечь меня, чтобы я проиграл.

– Я?! Это когда ты задавал вопросы? Мне это нравится! – она обиделась.

– В духе мужчины, оправдывающего свое поражение перед женщиной. – Он, посмеиваясь, потянул ее на свою половину постели. – Я ничего не сказал о вопросах, дорогая. Это твое восхитительное тело отвлекло меня, и я совсем не возражаю против того, чтобы уступить ему.

– Но на мне рубашка… – запротестовала она.

– И ничего больше.

– Тебе надо предъявлять претензии этой скромной одежде, – сказала она, дотрагиваясь до шелковистого материала.

– Это она отвлекла меня?

– Я отказываюсь отвечать…

Он притворно изумился.

– Ради Бога, не говори мне, что тебя привели в замешательство мои слова. Я начинаю думать, что теряю такт.

– Можно потерять дар речи от твоего юмора.

– Вот именно. И раз так, я заставлю тебя онеметь, любимая…

Она собиралась сказать ему, что он не такой уж безжалостный остряк, каким считает себя, по крайней мере не всегда такой, но была снова сбита с толку.