|
Они, собственно, не были полностью уверены, на самом ли деле хотели этого. Вначале Ребекке казалось, что им просто было интересно поездить по окрестностям, помечтать, полюбоваться видами… Они тогда были очень загружены работой, а их жизнь дома, в Мюнхене, была хоть и счастливой, но уж чересчур перегружена стрессами. И часто достаточно было только одной мысли об убежище вдали от этой жизни, в каком-нибудь месте, где можно было отключиться, забыться, расслабиться, — и эта мысль помогала им легче переносить суету будничной жизни. Но как-то раз одна фотография в витрине маклерского бюро привела их в Лё-Брюске, вблизи Кап-Сисье, — местечко, расположенное посреди безоблачного средиземноморского ландшафта со скалами из черного камня, которые всегда привлекали своей несколько мрачной грациозностью и объезд которых на корабле всегда считался среди мореплавателей опасным и непредсказуемым. И вдруг оказалось, что эта прекрасная мысль, эта их желанная мечта может реально осуществиться в ближайшее время.
— Я даже не знаю, нравится ли мне это место, — сказала Ребекка, когда они поднимались на машине по серпантинной, крутой и узкой дороге. Эта местность была покрыта густым лесом, и создавалось такое впечатление, словно из солнечного дня перемещаешься в мир теней. — Давай сначала просто посмотрим, — сказал Феликс. Они проезжали мимо запущенных лугов и старых, ветхих домов, которые, съежившись, притаились в совершенно заросших садах. Цыганский табор с ярко окрашенными машинами на окраине дороги… Фруктовые деревья, на удивление ухоженные и рассаженные, как на плантациях… А потом снова лес. Здесь больше не было асфальта — лишь дорога через поле, усеянная выбоинами, в которых еще стояли лужи от ливневого дождя, прошедшего несколько дней назад. — Да это же на краю света! — охнула Ребекка и услышала в своем голосе содрогание от ужаса. Один из последних домов больше всего походил на фотографию с витрины. Во всяком случае, земельный участок был огорожен сильно обветшавшим белым дощатым забором, и именно этот забор запомнился Феликсу — по крайней мере, так он считал. Сам дом просвечивал белизной сквозь стену зарослей. Ребекка непроизвольно зябко поежилась, когда вышла из машины, и ее первой мыслью было: "Никогда. Никогда я даже недели здесь не выдержала бы". А Феликс уже открыл ворота в сад, которые при этом чуть не выпали из своих заржавевших петель, и прошел на участок. — Не надо, — сказала Ребекка. — Ты ведь даже не знаешь, дома ли эти люди. — Мне кажется, здесь вообще уже никто не живет, — ответил Феликс. — Все выглядит таким заброшенным… Посмотри, какая высокая трава! Здесь уже целую вечность не косили траву и не подрезали кустарник и деревья. Ветки хлестали их по лицам и путались в волосах, когда они, спотыкаясь, пробирались по едва заметной тропинке к дому. Ребекка вынуждена была признать, что здесь и в самом деле вряд ли кто-то жил. Дом выглядел таким же неухоженным, как и сад: от стен отваливалась штукатурка, в окнах на втором этаже уже частично не было стекол. Входная дверь в дом косо висела в дверной раме, как и ворота в сад. — В него много пришлось бы вложить, — пробормотал Феликс. Ребекка с ужасом взглянула на него. — Ты что, на самом деле думаешь, что мы… — Нет-нет, — сказал он, и они пошли вокруг дома. И вдруг все изменилось. И свет, и небо, и весь день. Перед ними далеко вперед расстилался сад — огромная, казалось бы, бесконечная лужайка, которая в конце переходила в утес, а за утесом сверкало море, голубое и бесконечное. Оно отражало лучи солнца, светящего с безоблачного неба, и одним махом разогнало гнетущее впечатление мрачности, охватившее их незадолго до этого. |
