Николь повернулась к Бианке спиной и стала собирать с полу конфетные обертки. Она знала, что ей следует промолчать, но не выдержала.

— Но ведь это нечестно по отношению к мистеру Армстронгу.

Бианка подошла к платяному шкафу, открыла дверцу и одну за другой побросала на пол три шали, прежде чем удовлетворилась пестрой шотландской.

— Разве американцы имеют хоть малейшее представление о честности? Эти неблагодарные людишки потребовали независимости после всего, что сделала для них Англия. Кроме того, для меня оскорбительно, что он посмел надеяться, что я выйду за такого, как он. Да его просто испугаться можно! Эти сапоги, эта самоуверенность! Ему место в конюшне, а не в гостиной. Вдобавок, он сделал мне предложение на второй день знакомства. Получает известие о смерти родственников — брата и невестки — и сразу делает предложение. Какая бесчувственность! И еще он хотел, чтобы я тут же поехала с ним в Америку. Конечно, я отказалась.

Отвернувшись, чтобы Бианка не могла видеть ее лица, Николь складывала шали. Она знала, что лицо всегда выдает ее, что самые сокровенные чувства и мысли, как в зеркале, отражаются в больших влажных глазах. В доме Мейлсонов она первое время почти не воспринимала происходящее, и вечные тирады Бианки о слабых ничтожных французах и грубых неблагодарных американцах не доходили до ее сознания. Тогда все ее мысли были связаны с ужасами того, что творилось во Франции: ее родители, которых тащила разъяренная толпа, ее дед… Нет! Она еще не готова, не может вспомнить о той грозовой ночи. Может, Бианка и говорила ей что-нибудь о своем женихе, но она не слышала. Скорее всего, так оно и было. Лишь совсем недавно Николь вновь пробудилась к жизни.

Три недели назад она встретила в городе, куда Бианка ездила за покупками, свою кузину, которая через два месяца собиралась открыть модную лавку и предложила Николь вступить в дело. Это была единственная возможность обрести независимость, и Николь с радостью ухватилась за это предложение. Когда она покидала Францию, у нее были лишь золотой медальон и три изумруда, зашитые в подол платья. После встречи с кузиной она продала изумруды за смехотворно низкую цену, потому что Англия была наводнена французскими драгоценностями, а голодающие беженцы не торговались. По ночам Николь шила при свете свечи в своей крошечной комнатушке на чердаке, чтобы заработать хоть немного денег, и скопила уже почти всю нужную сумму. Деньги она прятала в ящике с бельем.

— Поторопись, — нетерпеливо воскликнула Бианка. — Вечно ты грезишь наяву. Если все французы так же ленивы, то неудивительно, что у вас там Бог знает что творится!

Николь выпрямилась и вздернула подбородок, но промолчала. Еще немного, подумала она, еще совсем немного, и скоро она будет свободна.

Несмотря на свое полуотрешенное состояние, Николь давно подметила странную черту в характере Бианки: та физически не выносила близости мужчин. Она всеми возможными способами старалась избежать прикосновения мужских рук и неустанно твердила, что мужчины — грубые, шумные и бесчувственные создания. Только однажды Николь довелось увидеть, как Бианка искренне и тепло улыбается мужчине — хрупкому, изящному юноше, разряженному в кружева и бархат, с крошечной драгоценной табакеркой в руках. Бианка даже позволила ему поцеловать кончики своих пальцев. Николь с удивлением и чуть ли не с ужасом взирала на Бианку, которая, несмотря на отвращение к мужчинам, все же стремилась к замужеству, чтобы добиться более высокого положения в обществе. Может быть, она просто не представляет, что происходит между мужем и женой?

Девушки спустились по лестнице, покрытой вытертым ковром, вышли из дома и направились к конюшне, которую Джекоб Мейлсон содержал в несравненно более приличном состоянии, чем дом.