— Хотел да расхотел, — шёпотом пропыхтел Хомяк, попыхивая трубкой и щёлкая пирусной зажигалкой, — Сивый, безлунь драный, ты бы поменьше налегал.

— А что? — Сивый не унимался, — Царь Храм взял? Взял… Вон, даже усыпальницу приказал заново отстроить, всяко власть крепче будет. Порядок наведёт, луной клянусь… если здоров будет.

Мы все замолчали, и я почувствовал, что такие разговоры неспроста.

— А великолунцы? — спросил Хомяк.

— А что великолунцы?

— Столько народу полегло, и вдруг мир?

— Ааа… — Сивый отмахнулся, потом тоже зашептал, — Говорят же, они Царю лекарство дали. От хвори этой чёрной.

— Лекарство? От божьей кары?

Сивый поджал губы и развёл руками. Я всё это время молчал, но вдруг заговорил, причём против своей воли:

— Не знаю. Наши говорят… — я понизил голос, — Короче, маги говорят, что не к добру этот мир. Даже Славины, и те шепчут, что Царь не по своей воле подписывает, что при смерти он. И что Борзовы тогда исчезли не просто так, и что это всё великолунцы…

В этой сценке я был просто наблюдателем. А потом вдруг дошло, что это ни хрена не иллюзия. Вот не знаю, откуда появилось это чувство, но я вдруг понял, что всё реально.

— Не узнаем мы правды, — Хомяк, нервно крутя усы, хмуро проворчал, — Вот что это было в горах, а? Василия, своего же сына, Царь туда отправил. Я смотрю, он, храни его Луна, сыновьями направо и налево раскидывается…

Сивый упрямо покачал пальцем, а потом хрюкнул от смеха.

— Может, Чёрная Хворь уйдёт, и он ещё родит?

— Угу, твою Пробоину, так и уйдёт. Для того и рожаем наследников, да? Чтоб проклятия всякие снимать… — он поперхнулся, — Да Вертуны закрывать.

Сивый распахнул было рот, но помрачнел, и спорить с сержантом не стал. Повисла тяжёлая пауза.

Мой рот открылся по воле Фёдора, который ещё не подозревал, что внутри него безмолвный наблюдатель.

Я сказал:

— Как Василий закрыл этот Вертун, я не представляю… Но я вам точно говорю — если б Вертун вырос в Гиганта, тут бы всем хреновастенько стало. Даже столице.

Остальные молчали, явно вспоминая о Василии Рюревском. Фёдор, то есть я, со вздохом продолжил:

— А я думал, что это Луна Жёлтая вернётся раньше срока… А оно вон как оказалось.

— Слушай, ну он же маг…

— Маг огня! — я стукнул кулаком, — А там Жёлтый Вертун был. Земля, Сивый, земля! А он огонь… — тут я всплеснул руками, — Да и вообще, он же не Привратник.

Ещё никогда при мне Громов так не фонтанировал эмоциями.

— Ну, может, потому что он Рюревский? — со вздохом спросил Хомяк.

Фёдор, то есть я, только пожал плечами. Снова повисло горькое молчание…

Э, нет, недолунки мои хорошие, рано вы меня хоронить собрались! Я сосредоточился и, прорывая невидимый барьер, отделяющий моё сознание от этой далёкой сцены, попытался взять тело Фёдора под контроль.

Я не знал, где они, но подозревал, что в Великорюревск ещё не вернулись.

— Ладно, скоро придут эти, из тайной службы, — Хомяк поморщился, — И телохранитель этот, Истомин который… Хрен знает ещё, на чью сторону он встанет.

Я вспомнил, что Влада Истомина тогда утаскивали связанным. Мне так и осталась непонятной роль телохранителя во всей этой истории, где меня, Василия Рюревского, заманили в ловушку в горах.