— Эта женщина меня ненавидит, — сообщает Кэт без всякого выражения.

— Нет! Я уверена, что нет! Если она с вами строга, то только потому, что очень заботится о том, чтобы все было сделано как надо… В любом случае мы с викарием довольны вашей работой и будем довольны еще больше, если вы и дальше останетесь с нами, однако я вынуждена просить вас: выказывайте миссис Белл то уважение, какого она заслуживает. В конце концов, она экономка и проработала в этом доме много лет. Не стоит враждовать с ней, — завершает речь Эстер. Кэт смотрит на нее пристальным взглядом и ничего не отвечает. Эстер надеется, что в данном случае молчание знак согласия. — Ладно, этот вопрос мы решили. Вот, Кэт, это я приготовила для вас. Небольшой подарок, чтобы вы могли украсить свою комнату. — Она протягивает Кэт рамку с картиной, вышитой крестиком.

Кэт мгновение смотрит молча, но, когда она снова поднимает голову, глаза ее блестят от нахлынувших чувств.

— Спасибо, мадам, — произносит она отрывисто, как будто у нее сдавлено горло.

Эстер улыбается, понимая, что Кэт сейчас удивлена и обескуражена.

— Пожалуйста, детка. А теперь можете вернуться к работе, — говорит она, отпуская ее.

Кэт выходит из комнаты, напряженно вздернув плечи.

В кухне Кэт бросает вышивку на стол и смотрит на нее, гневно прикусив нижнюю губу. Входит мальчик от бакалейщика с коробками, силясь разглядеть из-за стопки пакетов с мукой, рисом и желатином, куда он идет.

— Нет, разве можно в такое верить? — обращается к нему Кэт, гневно махая на вышивку в рамке.

— В какое, мисс? — спрашивает мальчик. Ему на вид не больше двенадцати лет.

— Вот в такое! — Кэт поднимает подарок и яростно потрясает перед ним.

Мальчик подходит ближе, близоруко щурит глаза и читает с запинкой:

— До… до…

— Достоинство! — гневно отрубает Кэт.

— Достоинство слуги — в сми… рении, — читает мальчик, поднимая на нее глаза, чтобы понять, верно ли он прочел.

— Ты можешь в это поверить? — снова спрашивает Кэт.

Мальчик пожимает плечами в недоумении.

— Я точно не знаю, мисс, — мямлит он и спешно отходит от нее.

— По какому поводу сыр-бор на этот раз? — интересуется миссис Белл, вразвалку входя в кухню и бухая на плиту чайник.

— Ничего такого, что касалось бы вас, миссис Белл, — отвечает Кэт равнодушно.

— Все в этом доме касается меня, девочка моя, — поправляет экономка. Она замечает вышивку на столе, берет и рассматривает. — Это она для тебя вышила? — (Кэт кивает.) — Так из-за чего же ты кипятишься?

— Я… я не согласна с этим утверждением.

Миссис Белл смотрит на нее проницательными глазами:

— Да уж, конечно, как тебе согласиться, с твоим-то характером и собственным мнением по любому поводу. А ты не можешь просто быть благодарна за то, что у тебя добрая хозяйка, которая хочет сделать тебе приятное, вместо того чтобы отколотить тебя палкой. Первый джентльмен, у которого я служила, спускался в кухню и бил горничных, если ему казалось, что чай слишком холодный, или слишком горячий, или слишком долго кипел. Потому я вот что тебе скажу: тебе повезло, что ты попала сюда, и всегда помни об этом! — Ее руки, скрещенные на груди, похожи на окорока.

— Почему для нас должны быть какие-то другие правила, Софи? Разве мы не такие же люди, как и те, что наверху? — спрашивает Кэт.