— Аи! Скромница.

— Морт, тебя бросили у алтаря? Надругались над твоей невинностью? Изменили с твоим лучшим другом? Изнасиловали в женской раздевалке? Почему ты так не любишь женщин?

И случилось невероятное: Джордж Мортимер Вулф опешил. Да, всего лишь на секунду, но опешил. На красивом смуглом лице совершенно явственно отразилась растерянность, а потом он наклонился вперед, схватил Фиджи за запястье и прошипел, как разозленная кобра:

— Заткнись, маленькая дрянь! Я нанял тебя в качестве эскорта, так что помалкивай в тряпочку и не хами, поняла?!

Фиджи рванулась изо всех сил, высвободила руку и торопливо схватила ведерко со льдом, чувствуя немыслимое облегчение оттого, что сейчас все и закончится. Боженька не любит жадин, это ей наказание за то, что она всего на минуточку захотела получить много денег ни за что…

Эти бессвязные мысли еще носились у Фиджи в голове, когда она с размаху высыпала колотый лед на голову синеглазого мерзавца. Потом Вулф, кажется, вскочил, шагнул к ней, где-то вдали завизжала женщина, кто-то зааплодировал, а еще потом пол и потолок со свистом поменялись местами, ноги Фиджи стали ватными, она не то упала, не то взлетела и с облегчением закрыла глаза, потому что удерживать равновесие было больше ни к чему…

3

Джордж Мортимер Вулф в сто двадцать восьмой раз бросил взгляд на сладко посапывающую в углу салона «кадиллака» блондинку в голубом платье — и в сто двадцать восьмой раз улыбнулся.

Рядом с ним дремала единственная женщина в мире, осмелившаяся поднять на Дж. Мортимера Вулфа не просто руку, а целое ведерко с колотым льдом.

Фиджи Стивенс, маленькая белокурая девочка, тощий нескладный подросток, юная соблазнительная нимфетка, распутный ангел — она превратилась в настоящую красавицу, причем как-то сразу становится ясно, что красота эта — натуральная. Белокурые локоны сверкают живой искрой, а что до ее бюста…

У него была, скажем честно, возможность убедиться в его натуральном происхождении. Сегодня из ресторана отеля «Мажестик» Вулф вынес Фиджи Стивенс, перекинув ее через плечо. Естественно, что в процессе транспортировки не удалось избежать самых смелых прикосновений…

А еще он помнил то, что случилось одиннадцать лет назад. Это было худшим из его кошмаров.

Вообще-то в тот вечер Фиджи просто повезло. Выпей Джордж Вулф чуть меньше или чуть больше — он мог бы убить девочку на месте. От боли и ярости, от тоски и разочарования, не в силах вынести даже мысли о том, что и этот белокурый ангел по сути является такой же холодной расчетливой дрянью, прирожденной шлюхой, как и Кора Пирелли.

Разумеется, он не сказал правды миссис Стивенс прежде всего потому, что очень любил эту семью и знал, с какой нежностью они все относятся друг к другу. Кроме того, ему вряд ли удалось бы найти слова, чтобы дать название тому, что она собиралась сделать… Отдаться? Предложить себя? Трахнуться? Как сказать это о девочке, выросшей на его глазах?

Было бы неправдой утверждать, что он помнил о Фиджи все эти годы. У него было много других дел. Миллиардерами просто так не становятся, это тоже достаточно нелегкий труд. Джордж Вулф пахал как проклятый, учился на ходу, побеждал трудности, а в краткие промежутки, отведенные для отдыха, решал проблемы личного характера.

Самую большую из этих проблем звали Кора Пирелли, вернее теперь уже Кора Стромберг.

В ту проклятую осень Джордж Мортимер Вулф уехал в Англию будучи уверен, что никогда больше не увидит кареглазую ведьму Кору. Презрение и боль — вот что терзало его душу. Однако уже следующей весной Вулф прилетел в Штаты и почти сразу встретился с Корой на благотворительном студенческом балу.

Она изменилась. Располнела, налилась, словно яблоко — соками.