Проволочив вихляющееся тело по песку (о, это был самый настоящий сыпучий песок, приятно щекочащий брюхо), крокодил бесшумно погрузился в воду и застыл, автоматически регулируя объем воздуха в легких. Над поверхностью остались торчать только ноздри и глаза, в то время как их обладатель исчез из виду. Он был идеально приспособлен для скрытного передвижения в воде. Его серповидные ноздри, втягивающие и регистрирующие сотни запахов одновременно, обладали способностью мгновенно смыкаться при экстренном погружении. Необычайно чуткие уши были снабжены точно такими же предохранительными клапанами. Слегка подслеповатые глаза в воде не закрывались, зато затягивались прозрачной защитной пленкой. Близко поставленные, они обеспечивали эффект бинокулярного видения, без которого невозможно измерять и оценивать расстояние с точностью до миллиметра.

Какое расстояние? Известно какое – между крокодилом и его жертвой.

При дневном свете сузившиеся зрачки крокодила представляли собой две тонюсенькие вертикальные черточки. Сами глаза были тускло-желтыми. Не то что в молодости, когда яркостью своей они напоминали пару фонариков, зажегшихся неизвестно когда, неизвестно зачем.

Он родился то ли сорок, то ли пятьдесят лет назад, о чем не помнил, как не помнил своей матери, явившейся на квакающие звуки, доносящиеся из яиц, откуда было не так-то просто вылупиться. Мать раскопала кладку, но надкусывать кожистую скорлупу не стала. С какой стати? Для того чтобы выбраться наружу, каждый из тридцати ее детенышей имел специальный «яичный зуб», расположенный на кончике носа.

Действуйте! Добро пожаловать в наш огромный прекрасный мир!

И новорожденные малыши пожаловали, а как же.

Вскоре после того, как они доели остатки яичных желтков и выползли на свет божий, их количество уменьшилось вдвое. Выбираясь из гнезда, сооруженного из песка, грязи и тины, они становились легкой добычей цапли, зачастившей на берег.

До матери не сразу дошло, что ее потомство сокращается не по дням, а по часам, но как только это произошло, обнаглевшей птице пришел конец. Прикинувшись полузатонувшей колодой, крокодилица подкараулила ее, а затем ринулась по мелководью, вздымая тучи брызг, как заправская лошадь. Цапля даже не успела расправить крылья, такой стремительной была атака.

Хап! Поймав трепыхающуюся птицу, мать уволокла ее на глубину, чтобы утопить там без лишних церемоний. Потом наступило пиршество. Перекатываясь в бурлящей воде с боку на бок, крокодилица раздирала цаплю на мелкие клочья, которые глотала, не жуя, не разбирая, где перья, где кости, а где мясо. Подобным образом питались и ее детеныши. Так уж были устроены их конические зубы, действующие по принципу капкана. Жевать крокодилы не умели, зато им ничего не стоило раскусить панцирь черепахи.

Если зубы случайно ломались или выпадали, на их месте тут же вырастали новые, так что количество их оставалось неизменным: шестьдесят шесть, всегда шестьдесят шесть. Что касается дополнительного «яичного зуба», то он отпал у крокодила еще на пятый день борьбы за существование, когда братьев и сестер у него осталось не больше десятка. Пока крохи учились охотиться на жуков-плавунцов, мальков и пескариков, на них самих тоже охотились – щуки, змеи, грифы, в общем, все, кому не лень. При таком количестве врагов каждому детенышу не терпелось поскорее сменить броскую желтополосую окраску на серую, неприметную, но дожить до лучших времен посчастливилось немногим.

Зато те крокодилы, которые выжили, сами превратились в машины смерти.

Они не так уж сильно отличались от своих доисторических предков, обитавших на Земле четверть миллиарда лет тому назад. В то время, как сухопутные динозавры вымирали целыми стадами, тектодонтные рептилии додумались переселиться в воду, где приспособиться к изменениям окружающей среды оказалось значительно проще. Почти полное отсутствие интеллекта вкупе с прекрасно развитыми первобытными инстинктами стали их пропуском в светлое будущее.