Взявшись за ручку сундука, он оторвал его от пола и тут же уронил обратно со страшным грохотом.

— Тише, — зашипела я, замахав на него руками.

Папа посмотрел на меня внимательным взглядом.

— Сюзон, детка, признайся сразу, там булыжники?

— Папа, ну откуда здесь булыжники! Нет, конечно. Там вещи.

— А такое впечатление, что булыжники. Надеюсь, ты не прихватила с собой книги?

— Только две, — призналась я.

— Господи помилуй, должно быть каждая весом в три пуда. Ох. Хорошо. Надеюсь, я не упаду с лестницы, таща такую тяжесть.

— Ой, не надо, папочка, ты тогда точно всех разбудишь.

В ответ на эти заботливые слова он окатил меня гневным взглядом и предпринял вторую попытку оторвать сундук от пола.

Я виновато потупилась. Все-таки, почему он такой тяжелый? Не из-за портрета же, правда? Или из-за часов, которые подарила мне бабушка и я не могла с ними расстаться.

Бедный папа совсем выдохся, пока дотащил сундук до кареты и пристроил его так, чтоб тот не выпал. У него был такой замученный вид, что я сдержала хихиканье, потому что смотреть, с каким видом он это проделал нельзя было без смеха. Но я предприняла героическое усилие для этого. Боюсь, в данный момент ему напрочь отказывает чувство юмора.

Промокнув лоб платком, отец взялся за вожжи. Не оборачиваясь, он прошипел сквозь зубы:

— Если ты немедленно не прекратишь, Сюзон, я не знаю, что с тобой сделаю.

— А что я делаю? — спросила я сдавленным голосом.

— Не вижу тут ничего смешного. Родной отец надрывается, таща твои чертовы вещи, а тебе смешно! Безобразие просто!

Этого я выдержать уже не могла. Закрыла лицо руками и уже не таясь засмеялась. Помолчав немного, папа присоединился ко мне. Наверное, потому, что сундук перестал висеть над ним подобно дамоклову мечу.

— Скверная девчонка, — заметил папа, отсмеявшись, — нет, чтобы посочувствовать.

— Я сочувствую. Но у тебя было такое выражение лица..!

Мы снова захохотали, на сей раз громко, не сдерживаясь. Хотя бы потому, что дом был уже далеко и мама не могла бы нас услышать.

Так что, у меня было превосходное настроение, когда мы подъехали к поместью де ла Роша. Я огляделась по сторонам, отмечая, что окрестности мне знакомы, стало быть кое-что все-таки удерживается в моей дырявой голове.

Де ла Рош встретил нас у входа. Он подал мне руку, чтобы помочь выбраться и заметил:

— Мадемуазель, вы великолепно выглядите. Но полагаю, вам все же стоило надеть плащ. Сегодня холодно.

Я с недоумением воззрилась на свое платье. А ведь верно, я без плаща. Странно. Я совершенно точно отложила его, чтобы надеть при выходе. Так почему же я его не надела в таком случае? Наверное, потому, что тогда мне было не до этого.

— О, кажется, я забыла его дома, — сказала я.

— Ничего подобного, — вмешался отец, — его не было в твоей комнате. Я специально осмотрел ее, прежде чем выйти.

— Да? А где же он тогда?

— Ты у меня это спрашиваешь?

Я пожала плечами, а потом меня озарило.

— О-о, наверное он в сундуке!

— Хочешь сказать, ты пихала туда все подряд?

Я промолчала, потому что он был прав. В какой-то момент я совсем не думала, что туда складываю. Ох, моя рассеянность меня погубит!

— Нужно его вытащить, — предложил де ла Рош, подозрительно кривя губы.

— Да, наверное, — признала я.

Отец воззрился на меня с ужасом:

— Сюзон, ты ведь не собираешься снова открывать этот проклятый сундук? Только не это.