Рейфорд ждал подходящего момента. Нужно было так много сказать ей.

— Вы часто разговариваете?

— Что ты имеешь в виду? Мы не разговариваем Мы просто сосуществуем

Рейфорд выразился осторожней.

— Мне просто интересно, много ли он знает о Баке и Хлое.

— Ну, об этом можешь не беспокоиться. Несмотря на то, что он очень хитер, отлично информирован обо всем и повсюду имеет «глаза», которые наблюдают за всем происходящим, я не думаю, что он имеет хоть малейшее представление о связи между тобой и Баком. Я никогда не упоминала о том, что Бак женился на твоей дочери. И не собираюсь.

— Почему?

— Я не думаю, что ему стоит знать обо всем этом. Он полностью доверяет тебе только в некоторых вещах.

— Я заметил.

— Что заметил? — спросила она.

— Например, меня не известили о намерении использовать «Кондор-216», ответил Рейфорд.

— Да-да, — сказала она, — разве не здорово он придумал использовать номер люкса, в котором располагается его офис, в названии самолета?

— Просто странно: я его пилот и для меня оказывается сюрпризом, что мы используем другую машину.

— Если бы ты жил с ним, это тебя не удивило бы. Я месяцами не знала, что происходит. Рейфорд, ты можешь себе представить, что мне никто не сообщил о том, что началась война?

— Он тебе не позвонил?

— Я не знала, жив он или мертв. Как все остальные, я слушала его по телевизору. Мне не позвонил ни сам Николае, ни один из его помощников или секретарей. Звонила везде я и добралась даже до Леона Фортуна-то. Он сказал мне, что сообщит Николае о моем звонке. Представляешь? Сообщит о моем звонке!

— То есть когда ты увидела его на трапе…

— Не отрицаю, я проверяла его. Я не горела страстным желанием увидеть его, как притворялась, а просто хотела дать ему еще один шанс. Разве не было ясно, что испортила ему его парадный выход?

— Именно такое впечатление у меня и сложилось, — сказал Рейфорд, сомневаясь, умно ли он поступает, выходя из своей нейтральной роли.

— Когда я попыталась поцеловать его, он сказал, что мне следует вести себя прилично, как подобает взрослому человеку. В своих комментариях он назвал меня своей невестой и сказал, что я нахожусь в состоянии горя так же, как и он. Я достаточно его знаю, чтобы понимать, что у него было написано на лице, о горе здесь речи не шло. Он обожает такие игры. Неважно, о чем он говорит, но сам всегда является средоточием того, о чем идет речь. Он говорит как пацифист, но надеется, что на него нападут, чтобы он мог ответить справедливым возмездием. Я была в таком ужасе, когда услышала обо всех этих жертвах и разрушениях, тем не менее он возвращается сюда, в свой дворец, который себе отстроил, и притворяется, что скорбит вместе со всеми несчастными на планете. Но за кулисами он словно празднует победу, ликует и радуется. Он потирает руки, составляя планы, разрабатывая стратегии, сколачивает новую команду. У них встреча прямо сейчас. Кто знает, что они там насочиняют!

— Хетти, что ты собираешься делать? Такая жизнь не для тебя.

— Он даже не хочет, чтобы я появлялась в офисе. Рейфорд не мог показать, что знает об этом:

— О чем это ты?

— Сегодня меня действительно уволили, причем уволил мой собственный жених.