– Тогда позвольте хотя бы усилить охрану, перекрыть улицы, ограничить присутствие народа на пути вашего следования.

– Вы еще предложите разогнать людей, которые выйдут приветствовать своего государя. Из-за бредовых идей анархистов я должен избегать собственного народа? Тогда какой же я император? Никаких изменений в моих личных планах на сегодняшний день не будет. Вам же, Михаил Тариэлович, я настойчиво советую думать, перед тем как что-то предлагать императору. Вы свободны.

Лорис-Меликов, мучимый нехорошими предчувствиями, вышел из дворца. Он отъехал от Зимнего как раз в тот момент, когда туда прибыл полицмейстер первого городского отделения полковник Адриан Дворжицкий, который занимался размещением полицейских и жандармов непосредственно по постам.

Около полудня к Михайловскому манежу начали съезжаться военные. Конные жандармы были расставлены на Манежной площади, контролировали Казанскую, Малую Садовую и Большую Итальянскую улицы. Народ, всегда стремившийся увидеть своего обожаемого монарха и приветствовать его, собирался на Большой Итальянской улице и Невском проспекте от Гостиного двора до памятника Екатерине Второй. Все ждали государя.

Но Александр Второй все же прислушался к предупреждению Лорис-Меликова. Садясь в карету, он приказал лейб-кучеру Фролу Сергееву ехать через Певческий и Театральный мосты, потом по набережной Екатерининского канала прямо на Большую Итальянскую.

В карете император сидел один. Рядом с кучером устроился ординарец унтер-офицер Мачнев. Вокруг кареты скакали шесть конных казаков лейб-гвардии Терского казачьего эскадрона. Следом в санях ехал полковник Дворжицкий, за ним – начальник охранной стражи капитан Кох и несколько других лиц.

Появление царя у манежа сопровождалось радостным «ура». Александр улыбнулся в ответ. Вскоре император вошел в манеж, где для развода были построены два батальона лейб-гвардии – резервного пехотного полка и саперный. На разводе присутствовали цесаревич Александр Александрович и брат государя Михаил Николаевич.

Обычно приготовления к проезду царя по Малой Садовой начинались с двенадцати часов дня. Так было и сегодня. К этому времени на обоих концах Малой Садовой улицы появились конные жандармы, проезд прекратился.

Якимова прильнула к окну и внимательно следила за улицей. Вот-вот мог появиться царский эскорт. На столе стоял сосуд с раствором, который при замыкании полюсов должен был дать ток на взрыватель. Рядом в напряжении застыл Фроленко. Он смотрел на Якимову и готов был замкнуть электрическую цепь.

– Странно, жандармы, обычно напряженные, сосредоточенные, ведут себя свободно, вольно, переговариваются между собой. Что бы это значило? – вдруг проговорила Анна.

– Может, царь задерживается?

– Раньше он никогда не опаздывал к разводу.

– Должен появиться, тогда и жандармы поведут себя строго.

– Они уезжают, Михаил, – в растерянности произнесла Якимова. – Я выйду, узнаю, в чем дело.

– Осторожнее, Анна.

Якимова пробыла на улице недолго, вернулась, выдохнула и заявила:

– Мы просчитались. Император поехал на канал.

– Черт! Столько труда впустую. Получается, что лавка больше не нужна.

– А если царь возвращаться будет по Садовой?

– Софья не станет ждать этого. Теперь она будет вынуждена ввести в дело метателей зарядов. Уходим!

– Куда?

– На квартиру Фигнер, куда направился Богданович.

– Я не смогу спокойно сидеть у Веры.

– Хорошо, идем куда угодно.

Узнав, что царь не поехал по Малой Садовой, Перовская сохранила самообладание. Она сообразила, что обратно Александр поедет по набережной Екатерининского канала, и изменила план.