Николай Добролюбов. Николай Владимирович Станкевич
Статья явилась ответом на выступление публициста И. И. Льховского, который в рецензии на изданную П. В. Анненковым переписку и биографию Н. В. Станкевича отрицал его общественное значение на том основании, что, занимаясь наукой и искусством ради своего удовольствия, Станкевич не боролся, не страдал и не оставил никаких материальных следов своей деятельности. Отвергая подобную «мелочную утилитарность», измеряющую ценность человеческой личности исключительно количеством «пользы», которую она принесла, Добролюбов утверждает самостоятельную значимость всякой честно прожитой жизни.
(Переписка его и биография, написанная П. В. Анненковым. М., 1858)[1 - На титульном листе книги – 1857 г.]
Еще в 1846 году, в биографии Кольцова, Белинский писал о Станкевиче: «Это был один из тех замечательных людей, которые не всегда бывают известны обществу, но благоговейные и таинственные слухи о которых переходят иногда и в общество из кружка близких к ним людей»[2 - Неточная цитата из статьи Белинского «О жизни и сочинениях Кольцова» (Белинский, IX, 508).]. Белинский сам принадлежал к числу этих близких людей, и уже одного упоминания его было бы, конечно, достаточно для того, чтобы возбудить в нас желание узнать покороче личность, внушившую ему такие строки. Теперь, благодаря биографии Станкевича, написанной г. Анненковым, и еще более переписке, изданной им же, это справедливое желание может быть удовлетворено. Биографический очерк Станкевича был еще раньше напечатан г. Анненковым в «Русском вестнике»;[3 - РВ, 1857, февраль, кн. 1 и 2; апрель, кн. 1.] теперь он издан (в сокращенном, впрочем, виде) в отдельной книге, вместе с перепискою Станкевича. Мы не будем здесь представлять извлечения из фактов и мнений, находящихся в книге г. Анненкова: их уже все прочли, конечно, в «Русском вестнике». Мы не хотим излагать и содержания переписки Станкевича, в которой ясно отражается благородная, открытая, любящая душа его. Нет сомнения, что большую часть писем Станкевича прочтут с удовольствием все, кому дорого развитие живых идей и чистых стремлений, происшедшее в нашей литературе в сороковых годах и вышедшее преимущественно из того кружка, средоточием которого был Станкевич. Изданные письма (большею частию к Я. М. Неверову, меньшею – к Грановскому и еще к нескольким лицам) не составляют, конечно, всей переписки Станкевича;[4 - Анненков опубликовал менее половины эпистолярного наследия Н. В. Станкевича. Наиболее полным изданием является «Переписка Николая Владимировича Станкевича. 1830–1840» (ред. и изд. А. Станкевич. М., 1914). Здесь же восстановлены пропуски, сокращения и исправлены неточности издания Анненкова.] но уже и из них очень ясно видна степень того значения, какое имел он среди передовых тогдашних деятелей русской литературы. А это уже достаточно объясняет его права на внимание и память образованного русского общества, которое немало обязано своим развитием русской литературе, и особенно критике сороковых годов.
Чтение переписки Станкевича так симпатично действовало на нас, нам так отрадно было наблюдать проявления этого прекрасного характера; личность писавшего представлялась нам, по этим письмам, так обаятельною, что мы считали переписку Станкевича окончательным объяснением и утверждением его прав на внимание и сочувствие образованного общества. Мы не думали, чтоб нашлись люди, которые бы остались холодными и бесстрастными пред поэтическим обаянием этого юноши и сурово потребовали бы у него еще иных, более осязательных прав на уважение и сочувствие общества. Но, к сожалению, нашлись такие люди и показали нам возможность строгого допроса, обращенного к памяти человека, о котором с любовью и уважением вспоминают все, кто только знал его. |
