— Ригер, а где внутренности птицы?

— Кинул возле мравника.

— Мравника? Это что такое?

— Ну, такие мелкие жучки, крошечные. Они строят из мусора и хвойных иголок большие кучи и живут в них. Если оставить почти любую еду рядом, то эти крохи разберут ее на кусочки и утащат к себе. Перья и кости мы перед уходом закопаем. Никто и не узнает, что мы здесь были.

Или муравейник, или местный аналог?

— А печень птицы ты тоже выкинул?

— Да, с лесом нужно делиться.

— Лучше бы ты поделился крылом. В следующий раз запомни — печень восстанавливает кровь. Быстрее, чем другие продукты.

— Думаю, сейчас поздно об этом сожалеть, но я запомню твой совет.

Он лениво растянулся у костра.

Я сняла котелок с огня и бросила туда приготовленную Ригером траву. Пусть настоится.

— Как ты себя чувствуешь? Швы не болят? Сейчас, боюсь, толком тебя не осмотреть, но утром я погляжу, не разошлись ли…

— Не разошлись. Они сухие. Думаю, там всё давно зажило.

Спорить мне было лениво и сонно… Даже шишка за ухом и висок почти не мешали, просто немного пульсировала слабая боль.

— А что ты сделал с телами?

— Пока ничего. Утром положу их так, чтобы казалось, что они убили друг друга.

— Отличная идея! Главное, не придется прятать.

— Нет, не придется. Но знаешь, я думаю, нам пора уходить отсюда. Нужно вернуться, посмотреть, что с лодкой и попробовать уйти под парусом. Гребец из меня пока что никудышный, но сразу, как найдем деньги — уходим.

Мне стало неудобно…

— У тебя кружилась голова, когда ты шел?

— Нет, устал быстро, но голова не кружилась и сознания я не терял.

— Кстати, а как ты вообще здесь оказался?

— Обещай, что не будешь ругаться и обзывать меня «э-ди-от-ом»…

Я засмеялась:

— Ладно, идиотом не буду! Но ты слабо представляешь, сколько ругательств есть в этом языке!

— Откуда ты его знаешь?

Черт! Вот надо было мне ляпнуть…

— Я его не знаю. Просто сейчас у меня в голове куча разных слов из разных языков. И из этого — в том числе. Но ты от ответа не увиливай давай…

— Мне было тоскливо сидеть, я просто решил подняться наверх. Я делал это медленно и аккуратно, клянусь Цезом! Я поднялся, выбрал там большой теплый валун, сел и стал ждать. И увидел, где ты ходишь. Это было довольно далеко. Там взлетела и зашумела стая цибирок. Птицы всегда выдают людей идущих по лесу. А потом увидел, что кто-то еще идет в том же направлении, близко к тебе. Я понял, что это охотники, и, на всякий случай, пошел в ту же сторону. А в лесу, почти сразу, услышал твой крик. Это хорошо, что я поднялся на скалы. Море сильно шумит. Я бы мог не дождаться тебя…

Пить чай мне уже не хотелось, я принесла котелок с ягодами, поставила между нами и мы молча сидели и таскали оттуда горстями душистую и влажную сладость. Наверное, первый раз я подумала, что встреча с Ригером — это тоже везение.

Мы так и уснули на куске сукна и, совершенно безмятежно, проспали до утра.

Жареное мясо даже не стали греть. Оно было вкусным и так. Выпили остывший чай. Набрали еще котелок ягод, вещи охотников не трогали, трупы Ригер укладывал без меня. Единственное, что мы забрали, это остатки продуктов. Но Ригер заварил в их котелке пару ложек крупы и сказал, что как только мы уйдем — птицы расклюют все, что можно. Так что никто не узнает, сколько крупы было в котелке. Ну, съели они всё, что было, а потом поубивали друг друга. Бывает…

Глава 24

На наше старое место, к стоянке контрабандистов, мы вернулись только к полудню.