Спустя четверть часа мы уже гнали по ночным улицам в сторону моего дома. Аня сидела сзади, крепко обхватив меня руками. На холод не жаловалась и не дрожала. И, кажется, даже не дышала.

Мне вдруг пришло в голову, что её воскрешение — просто чудо. Повезло, ей, что граф решил использовать резервную энергию. А то валялась бы сейчас на столе куском мёртвой плоти. И мой дом так и остался бы покрыт слоем пыли.

Да, обитель, где я был вынужден обретаться со свойственными мне скромностью и тягой к смирению, достойными пера лучших трубадуров всех времён, находилась на северной окраине города, упавшего на землю гниющим и смердящим трупом, в котором его жители копошились подобно червям и личинкам. Но не они пожирали его, а он их, так что на самом деле мегаполис был хищником, приманивающим и обманывающим ожидания. Впрочем, если подумать, не все ли города таковы?

Когда-то обнесённый чугунной оградой с пиками наверху особняк знавал лучшие времена. Теперь же издалека походил на развалину, окружённую остатками роскошного прежде сада. Но он держался. И был ещё крепок, хотя и требовал ремонта. В общем, впечатлить девушку было нечем. Правда, я к этому и не стремился.

Подъезжая к воротам, украшенным благородными грифонами, я нажал в кармане кнопку пульта управления, и тяжёлые створки со скрипом разъехались, впустив нас на заросшую сорняками дорожку, ведущую к осыпавшемуся крыльцу.

— Слезай, — велел я, остановившись перед мощными ступенями, в чьих трещинах давным-давно поселились семена всевозможных растений, рвущихся к солнцу, которого город не знал порой целыми неделями, ибо был скрыт багровыми и свинцово-серыми тучами, полными магических осадков. — И жди меня здесь.

Аня послушно слезла с мотоцикла и замерла, сцепив руки в замок на уровне живота. Я загнал байк в гараж, запер дверь и вернулся к ней.

— Добро пожаловать. Как ты, наверное, уже догадалась, работы тебя ждёт немеряно.

Задрав голову, девушка окинула взором пятиэтажный фасад с вытянутыми башнями, выбитыми стёклами, покорёженными ветром и молниями шпилями, а также каменными горгульями, из пасти которых во время дождя хлестала вода. Примерно такие же, только настоящие, патрулировали ночами город.

— У вас совсем нет слуг? — спросила Аня удивлённо. — Кроме меня, я имею в виду.

— Увы, — я направился по ступенькам, стараясь не наступать на плиты, которые шатались слишком сильно. — Не подверни ногу. Не думаю, что вывих или перелом пройдут сами собой, а хромать по дому и убираться куда сложнее, чем порхать.

Аня осторожно поднялась вслед за мной.

— Думаю, ты подберёшь себе какую-нибудь одежду, — сказал я, окинув взглядом её стройную фигурку. — В комнатах полно шкафов, а в них — шмоток, оставшихся от моих родственников. Покойных, правда, но тебя это уже не должно смущать. В принципе, так будет даже… аутентичней.

— Ваших родственниц, господин? — испуганно переспросила горничная. — Но… как можно? Это же одежда, совершенно не подходящая для персонала.

— Ну, другой у меня нет, а покупать тебе мини-платье, чулки в сеточку и передник с чепчиком я не собираюсь. Думаю, ты заметила, что твой новый босс несколько стеснён в средствах. Залетай.

Мы вошли в огромный холл, покрытый паутиной и кое-где — плесенью. Убирался я только в тех помещениях, где обитал, а их было немного.

— О, боги! — выдохнула Аня, вертя головой.

— Знаю, впечатляет. Но не тушуйся. Теперь всё это в некотором роде твои владенья.

— Сколько лет здесь не убирались?

— Не знаю, не считал. Выбери себе комнату, выкинь пальто, оденься и можешь приступать к уборке.