Два милиционера из уголовного розыска прибыли на машине с Федором Михайловичем, который и вызвал их. Один лет пятидесяти, седой, с пышными усами, слегка располневший, явно крестьянского происхождения. Второй лет тридцати, худой и высокий, с приятным, но изможденным лицом, с провалившимися щеками. Они осмотрели тело убитого, потом сад и двор, пришли на террасу, где собрались и сидели в напряженном молчании обитатели дома. Не было только Ирины – распухшее после побоев лицо и, как следствие, стыд заставили ее сидеть в комнате. Молодой милиционер сел за стол, раскрыл планшет, достал лист бумаги и карандаш, приготовился писать.

– Я гляжу, вы тут на отшибе живете... – вытирая платком околыш милицейской фуражки, проговорил седой, пока молодой коллега готовился к составлению протокола.

– Да, поблизости никого нет, – сказал Федор Михайлович.

– Кто обнаружил труп?

– Я, – вскочила с места перепуганная кухарка.

– Как обнаружили? Расскажите подробно.

– Ну, это... – разволновалась женщина, – пошла луку зеленого нарвать... рву, значит, рву... и тут голову подняла... а там человек лежит. Думаю, кто ж такой? И к нему тихонечко подхожу... Вижу, Борис Михайлович...

Физиономия кухарки сморщилась, раздался рев.

– Позвольте мне сказать, – подал голос хмурый Федор Михайлович. – Она испугалась и стала кричать, я как раз умывался, побежал на крик. Ну а потом... увидел брата.

– Ваш брат убит, – на этот раз заговорил молодой милиционер, глядя на всех исподлобья. – Кто-нибудь слышал выстрел?

Промолчали все, кроме няньки:

– Я слышала. Не спится мне, вот и услыхала. Вышла поглядеть, чего тут грохнуло, а никого не было. Ну, я и пошла к себе.

– В котором часу это было? – спросил седой.

– Дык четверть четвертого. Я, когда вернулась, на часы поглядела.

Молодой милиционер поставил на стол гильзу:

– Вот гильза. Мы ее нашли недалеко от тела.

– Гильза? – встрепенулся Федор Михайлович. – Вы нашли гильзу?

– Как видите. – Молодой милиционер уложил локти на стол, повел головой, останавливая взгляд на каждом по очереди, неторопливо продолжил: – Преступник стрелял с близкого расстояния, о чем говорит найденная нами гильза, а лежала она примерно в шести шагах от убитого. Верно, Давид Панкратович? Папироса, зажатая между пальцами, свидетельствует, что Борис Михайлович вышел покурить...

– Так это... – робко перебила его кухарка, – как только все улеглись, Борис Михайлович начал ходить курить. Много раз выходил. Я поздно ложусь, покуда посуду перемою, покуда картошку почищу на завтра... Он то и дело курить выходил.

– Вот именно, – кивнул милиционер, после чего перевел глаза на седого. – Следовательно, преступник знал, что Борис Михайлович выйдет из дома, ждал его. По гильзе можно определить, что стреляли из револьвера. В доме есть оружие?

– Есть, – сказал Федор Михайлович.

– Где оно хранится?

– В кабинете. В столе брата.

– Пройдемте в кабинет. – И бросил остальным: – Вы свободны пока.

Федор Михайлович ушел с ним в кабинет, остальные понуро разбрелись. А кухарку задержал Давид Панкратович:

– Погоди, милая. Иди-ка сюда.

Кухарка приблизилась. На лице страх, будто это она застрелила ночью хозяина. Седой милиционер улыбнулся женщине:

– Пойдем, покажешь, где тут у тебя лук растет.

– Ни-ни-ни! – попятилась та. – Там Борис Михайлович лежат. Я туда больше ни ногой...

– Да это я так сказал, – посмеивался Давид Панкратович, пощипывая ус.