– Это как, Руслан? Как можно поменяться местами?

– Ты меня спрашиваешь, Воробушек?

– Я её прибью сама. Лично.

– Не против.

Прибить то можно, только будет ли толк? И ещё… Руслан не стал произносить вслух терзавшую его мысль.

Если им позвонила некая О ле ся, готовая во всем признаться, то вырисовывается следующая картина. Нина и эта Олеся договорились, что первая вернется в дом до определенного срока. И как понимал Руслан, этот срок истек.

Нина не появилась.

Спрашивается – где его дочь?

Спидометр уже показывал сто пятьдесят.

– Не гони.

Пять выигранных минут погоды не сделают. Превысив скорость, они могут оказаться на обочине, в больнице или вообще нигде не оказаться. Коваль предпочитал не рисковать. С ним в машине Катя. Ей ещё жить и жить, внуков нянчить. Нет, он тоже был очень даже не против пожить ещё годков так – дцать, но тут уж как получится.

Катя оказалась права – Вано к дому сестры прибыл первым. Заходить не стал, метался у ворот, как запертый в клетке тигр. Рядом с его машиной стоял целый кортеж из пяти других автомобилей.

Мало ли…

Катя выскочила из машины, не дожидаясь, пока ей откроют дверь. Она спешила. Руслан её отлично понимал. У него и у самого жгло в груди.

Их уже ждали, потому что как только они подошли к воротам, те плавно распахнулись, пропуская их внутрь.

Первое, на что обратил внимание старший Коваль – тишина. Оглушающая и безумно давящая.

Он всегда был против того, чтобы Нина жила одна. У них большой дом, на черта, спрашивается, Руслан пошел на поводу у дочери и согласился на то, чтобы она жила отдельно? Свободы ей захотелось! Или чего?

Катя оказалась права. Она никогда не говорила этого вслух, но и он, и она знали, что где то Руслан перегнул палку в воспитании младшей дочери. Парни тоже сделали своё дело. Они втроем слишком сильно, слишком рьяно оберегали Нину. Им казалось, они пылинки сдувают с неё, проявляют заботу, а на деле что получилось? Задушили девчонку.

И она что то выкинула…

От души так.

Причем спланировала, засранка.

Гордость за собственного ребенка немного смягчала тревогу.

Иван рвал и метал.

Но при этом глаза от родителей отводил.

– С тобой мы потом поговорим, – сказал Руслан, бросая в сторону сына предупреждающий взгляд.

– Да нечего говорить, бать. Она приходила ко мне. За таблеткой, которую мы с Дмитричем испытывали. Я отказал.

– Почему мне не сказал?

Взгляд сына оказался красноречивее любых слов. Коваль мысленно выругался. Дети выросли и начали за родительскими спинами выкидывать фортели. С одной стороны, их самостоятельность похвальна, а с другой… Почему снова захотелось достать отцовский армейский ремень?

– Она и охрану отпустила? – почему то шепотом спросила Катя, оглядываясь по сторонам.

– Нет. Охрана на месте. Я проверял, – сообщил Иван.

Ему тоже не нравилось «затворничество» сестры. Всё таки чуйка никого не подвела.

Они подошли к дому, входная дверь открылась, и на крыльцо выпорхнуло создание, при виде которого Руслан громко, не стесняясь в выражениях, выругался. Вано ему вторил. Катя ахнула.

– Здравствуйте, – негромко, с явным смущением, а то и со страхом пропело создание, отступая в сторону и пропуская «гостей» в дом.

Перед ними стояла точная копия Нины. Тот же рост, вес. Те же волнистые цвета спелой пшеницы волосы, которые она нервно заправляла за уши.

– Твою ж мать.

– Извините, – пролепетала Олеся, отступая назад.

Правильно, девочка, от греха подальше.

– И что это значит? – не удержался Иван. Он рвался в бой и жаждал подробностей.