Николас протянул руку и повернул голову трупа набок:

— Вот, смотри.

— Ну и что? — Кроукер вглядывался в то место, на которое показал Николас. — Шея сломана. Ну и что? Так всегда бывает после падения с такой высоты.

— Нет, Лью. Дело в том, как она сломана. Я однажды видел такой перелом, много лет назад. Кости срезаны словно скальпелем. Это коппо, Лью, — прием ниндзюцу.

— Господи, — изумился Кроукер. — Он убил человека только для того, чтобы нас провести. Николас кивнул.

— Злодеяние внутри злодеяния.

Он думал о Японии. О полковнике, о Цзон, о Сайго и, конечно, о Юкио.

Теперь все стало на свои места; месть свершилась, и запутанные нити смотались в аккуратные клубки.

Гнев, охвативший Николаса при словах Сайго, казался теперь потухшим угольком. Он вспомнил свой сон, и у той женщины появилось лицо. Только теперь он начал понимать все величие жертвы, которую принесла Юкио. Она могла бы в любой момент убежать от Сайго. И куда бы она пришла? Туда, где она хотела быть, — к нему. Как сказал Фукасиги: “... тогда ты был еще не готов. Он расправился бы с тобой...” Теперь Николас знал, насколько справедливы были эти слова. Оставаясь с Сайго, Юкио сдерживала его гнев: по крайней мере, он мог быть доволен тем, что она была с ним, а не с Николасом. Юкио отдала свою жизнь за него. Мигавари-ни тацу.

“Но почему вы так горько плачете? Какое несчастье вас постигло?” — “Ужасная, постыдная смерть. И пока я не буду отомщена, моя душа вынуждена скитаться”.

Но теперь этим скитаниям пришел конец.

Николас почувствовал, как сзади приближается Жюстина, и его охватил безмятежный покой, словно он вернулся в родной дом, окруженный знакомыми с детства высокими соснами. Теплый ветерок ласково согрел его изнутри, и он закрыл глаза, почувствовав прикосновение ее рук и губ.

— У тебя все в порядке?

— Да. Да. — Они тихонько покачивались, как два листа на ветке. — Море сейчас такое синее.

— Это потому, что в нем отражается Небо. Жюстина прижалась щекой к его плечу.

— Мне недостает Дока Дирфорта.

— Мне тоже. — Николас посмотрел на море. — Скоро приедут его дочери.

— Должно быть, Сайго искал там отца — но причем тут Док?

— Не знаю, — мягко сказал Николас. — Наверно, он что-то заподозрил. — Но его мысли были далеко.

Потом они обедали на веранде, и ветер трепал ее волосы и уносил бумажные салфетки далеко в лиловые дюны.

Мимо них по пляжу прошли, держась за руки, мужчина и женщина; на влажном песке оставались следы их босых ног. Впереди с радостным лаем, высунув язык, бежал ирландский сеттер; в лучах закатного солнца его шерсть сверкала малиновыми бликами.

— Ты хочешь вернуться? — спросила Жюстина. — В Японию. Николас посмотрел на нее и улыбнулся. Он подумал о предложении ее отца.

— Пожалуй, нет. — Он откинулся на спинку стула, который тихонько скрипнул. — Когда-нибудь... Мы съездим туда вдвоем, как туристы.

— Ты никогда не будешь там туристом.

— Можно попробовать.

Далеко на горизонте виднелись лодки с высоко поднятыми парусами. Где-то на пляже слышалась музыка. Жюстина начала смеяться.

— В чем дело? — спросил Николас, заранее улыбаясь.

— Просто я вспомнила, как ты пришел за мной в дискотеку. — Ее лицо стало вдруг серьезным. — Лучше бы ты все рассказал мне тогда.

— Я не хотел тебя пугать.

— Я боялась бы, — сказала она, — только за тебя.