– Так Валерий Сергеевич заходил, забрал, – снова с улыбкой ответила Оля, взбалтывая флакончик с лаком.

– И меня спрашивал? – Карина все еще надеялась, что он приходил до девяти утра.

– Конечно! – сделала круглыми глаза Оленька.

– А что конкретно говорил? – севшим голосом спросила Карина, все еще надеясь, что сегодня пронесет, что сегодня не до нее, что у того просто вопросы по отчету.

Не пронесло!

– Он сказал, что, как только он приедет из аэропорта, ты должна будешь сразу к нему прийти.

– А учредитель?

– Ой, да нужно ему сюда ехать! – фыркнула Оленька, брызнув слюной на только что накрашенный указательный пальчик. Поморщилась. – Он сразу в свою резиденцию поедет наверняка. А уж завтра… Завтра будет вынос мозга!

«У кого как», – хмыкнула Карина про себя. У нее этот вынос мозга и растление души начнется уже сегодня.

– Хотя, знаешь, Кариночка. – Оленька растопырила пальчики правой руки, помотала в воздухе ладошкой. – Я бы с радостью позволила ему выносить себе мозг. Такой мужчина а а…

– Какой?

Она перестала ее слушать, поддерживала разговор из вежливости, полностью переключаясь на работу.

– Не то, что мой парень! – вдруг выпалила Оленька и брезгливо сморщила носик. – Терпеть не могу! И Валерий Сергеевич тоже еще… тот фрукт…

И она тоже! И ее не минула чаша сия, с жалостью глянула на молодую девушку Карина. Ее тоже уложил на свою грязную койку похотливый монстр. Интересно, что он делает с ней? То же, что и с Кариной, или у него для нее припасены другие игры? Она хотела снова приложить палец к губам, предусмотрительно призывая девушку к молчанию. Но потом передумала. Оленька уже брякнула лишнего. Если прослушка сегодня в их кабинете установлена, Оленьке несдобровать. Либо уволит, либо заставит отрабатывать хамство.

– И какой же он? – повторила она вопрос, отвлекаясь на минуту от бумаг.

– Импозантный! Красивый, обеспеченный! – принялась она перечислять, загибая ненакрашенные пальчики.

Сама Карина их учредителя видела лишь однажды, и то со спины. И его высокий рост и накачанная фигура ее мало заинтересовали. Было это больше года назад, ее муж тогда только только лишился работы и дико пил.

– Ну и что, что обеспеченный? Дальше то что? Тебя, что ли, обеспечивать станет?

– А вдруг? – Оленька мило улыбнулась, обнажив некрасивые мелкие зубки.

«Вряд ли», – вздохнула Карина, опуская глаза. Такие импозантные рядом с собой терпят лишь совершенных. Посредственность не уживается.

– Ты видела его лицо, Карин? – не унималась Оля.

– Нет.

– А я видела! Это… Это лицо мужчины!

– Логично! – фыркнула она. – Его фамилия Севастьянов! И имя вполне мужское – Николай Егорович.

– Ой, да я же не об этом! – отмахнулась Оленька, принявшись красить ноготки на второй руке.

– А о чем?

– О том, что там все, буквально все настоящее, мужское! Воля, сила, характер! Это подбородок, нос, губы… Боже, вот бы меня эти губы поцеловали!

– Дурочка ты, Оленька, – произнесла со вздохом Карина.

А про себя подумала, что их генеральный директор тоже далеко не урод. Крупное сильное тело, черные глаза, взгляд которых мог прожигать. Шикарная шевелюра побитых сединой черных волос. Тоже высокий. И на первый взгляд он тоже мог показаться интересным и импозантным мужчиной, но…

Но такое это было чудовище!

– Карин, а Карин! – окликнула ее Оленька ближе к обеденному перерыву.

Все это время они усиленно делали вид, что работали.