Разглядывая причудливые серебряные завитки, девушка успокаивалась, а на экзаменах зачастую вспоминала те вопросы, которые дома даже толком прочитать не успела и, следовательно, эти знания могли остаться только с лекций. В общем, у кого какие талисманы. У кого - четки, у кого - плюшевые мишки, а у Анет - браслет, старинное украшение, с которым не хотелось расставаться ни на минуту. «Моя прелесть» - пробормотала Анет, подражая толкиенскому Горлуму, послала браслету воздушный поцелуй и отправилась на балкон за купальником, висящим сиротливым ярким пятном на фоне давно постиранных папиных носков. Анет отметила про себя (сотый раз за неделю), что неплохо бы носки-то и снять, но решила отложить это занятие на потом, поближе к родительскому приезду. В конце концов, ей самой носки никоим образом не мешали (они же чистые). Так пусть висят себе на здоровье, а перед маминым приездом можно и убрать чтобы родительница не нервничала от осознания того, что любимое чадо растет нехозяйственным и совершенно безответственным.

    Через полтора часа Анет, наконец-то, выползла из дома на пыльную улицу, под палящее июльское солнце, дернула тяжелую дверь дома, проверяя, хорошо ли она заперта, поправила полотенце на плечах и двинулась в сторону речки. Настроение с утра несколько улучшилось, и Анет даже начала подумывать, что день обещает быть вполне приятным, особенно, если хотя бы чуть-чуть спадет удушливая, просто невыносимая жара. Девушка замедлила шаг и поплелась, едва переставляя ставшие тяжелыми ноги. Не смотря на то, что город, в котором жила Анет, и не был большим, но все же идти от дома до речки приходилось около получаса. Такси по такой жаре брать не хотелось, и приходилось топать своими ножками. Анет порядком устала, когда за очередным поворотом показалась переливчатая водная гладь. Толпы людей сновали по пляжу из стороны в сторону. Загорелая молодежь играла в мяч, валялась на усыпанной банками из-под пива траве или плескалась в воде. Девушка брезгливо оглядела захламленный пляж и начала раздеваться, бормоча себе под нос: «Это вам точно не Лазурный берег». Ольга с девченками еще не подошли, и Анет начала осторожно, стараясь не поскользнуться на мокрой глине, спускаться к теплой мутноватой воде. Девушка сразу же отплыла подальше от берега: и вода чище, и народа меньше. Она с наслаждением плыла вперед, пока не почувствовала холодный водоворот под ногами. Анет вскрикнула, хватая ртом воздух, и ее потянуло ко дну. Вода начала попадать в глаза, в рот и нос. И где-то там между жизнью и смертью, задыхаясь, девушка поняла, что очень хочет жить. Она пыталась ухватить ртом последние пузырьки воздуха, стараясь пробиться сквозь толщу воды на поверхность, но из цепких лап водяного не так-то просто выбраться. Слишком поздно.

    Светловолосый парень сидел на стуле в небольшой, заваленной книгами комнате. Старинные ценные фолианты валялись везде, даже на полу, вперемешку с чашками недопитого кофе и недоеденными бутербродами на одноразовых помятых тарелочках. Молодой человек запрокинул голову на высокую спинку стула и бессовестно дрых, скрестив руки поверх толстой, раскрытой на середине книги. Безупречно правильные черты лица и удивительно темные брови и ресницы, сочетающиеся со светлыми, слегка волнистыми волосами, делали внешность парня, мягко сказать, неординарной. Он был дерзко, вызывающе красив той яркой, хищной красотой, обычно не характерной для блондинов. Но самым примечательным в его внешности была даже не красота. Если бы он открыл глаза, многих удивил бы их цвет - насыщенный фиолетовый, словно опрокинутые на белоснежную скатерть чернила.