В позе «лотоса» Глеб взмыл в воздух и повис у Даши в изголовье. Черное облако тем временем протянуло бесформенное щупальце к лицу манекена. Даша закричала, забившись в конвульсиях.

— Спокойно, родная, — прошептал Глеб, — я с тобой.

И вновь Даша замерла, будто прислушиваясь.

Глеб сжал руку в кулак, выставил указательный палец и нацелил его в голограмму черного призрака.

Повторив его движение, Даша пробормотала во сне: «Получай, сволочь!» Из ее колечка-вьюнка вырвался тонкий зеленый луч и ушел сквозь оконное стекло. И в тот же миг кукла-манекен взметнула вверх руку, из пальца которой вылетел зеленый луч и вонзился в глаз черного призрака.

Стены «Метрополя», вероятно, содрогнулись от нечеловеческого крика. Но в круге света от настольной лампы было видно лишь, как черное облако затрепыхалось, рухнуло на ковер и превратилось обратно в сенатора Колмена. Сенатор катался по полу, в беззвучном крике открывал рот и прижимал ладонь к правому глазу. Глеб мягко опустился вниз, намереваясь выключить лампу. Но рука его застыла у кнопки.

В круге света появился новый персонаж: дон Хуан Родригес собственной персоной. Возник ли он из воздуха, или просто вошел, Глеб увидеть не успел, однако отметил, что испанец был все в том же смокинге. После обмена какими-то репликами дон Хуан заостренным носком полуботинка врезал стенающему сенатору по ребрам. Рой Колмен попытался встать. Тогда испанец ему еще изрядно добавил.

Стоя возле лампы, Глеб задумчиво наблюдал, как в круге света у его ног голографический дон Хуан с наслаждением избивает ногами распростертого на ковре сенатора, тоже, разумеется, голографического. Экзекуция продолжалась до тех пор, пока Рой Колмен не поцеловал каблук испанца. После подобного изъявления любви дон Хуан с презрением отпихнул сенатора и прекратил избиение. Затем президент фонда вдруг забеспокоился, стал озираться и пристально посмотрел вверх, словно заметил невидимого наблюдателя.

Глеб поспешно выключил настольную лампу, и власть ночного кошмара исчезла вместе с кругом света на полу. Дыхание Даши вновь сделалось глубоким и ровным. Глеб лег с ней рядом, обнял и поцеловал во влажный лоб. Даша тут же к нему прижалась, ткнулась носом ему в шею и, не открывая глаз, прошептала:

— Ты был в моем сне, я видела. Мы надрали этому уроду задницу.

— Да, мой маленький, — Глеб целовал ее лицо и гладил волосы, — но так легко он не отделается. Спи, мой хороший.

— Ага… — зевнула Даша, — только ты не уходи из моих снов.

Глава седьмая

Утром, когда Глеб собирался в школу, а Даша спала, позвонил Такэру. Чтобы не разбудить обессиленную от кошмаров Дашу, Глеб закрылся с телефоном на кухне.

Голос Такэру звучал бодро, если не сказать радостно.

— Глеб-сан, брат разрешил мне вам помогать, — проговорил юноша по-русски. — Вы позволите мне вновь к вам присоединиться?

Губы Глеба сами собой расползлись в улыбку.

— Конечно, Такэру. Ничего другого от твоего брата я и не ожидал. Думаю, за неделю мы с нашим делом управимся.

— Я в вашем распоряжении, сэнсей. Но Сато-сан… Не знаю, смею ли я просить… — теперь Такэру мучительно подбирал слова, — и все же я хочу быть уверен, что…

— Твой брат не пострадает, — пришел ему на выручку Глеб, — если покинет стан врага. Он должен сделать выбор, иного пути нет.

После короткого молчания Такэру сказал:

— Сердце его уже сделало выбор. Ему лишь осталось в нем укрепиться. Я помогу брату.

У Глеба невольно вырвалось:

— Как же ты повзрослел, мальчик.