Десятки миллионов запросов устремляются на серверы белорусского правительства, насыщая полосу пропускания.

Первыми обваливаются серверы служб коммуникации, за ними следуют серверы службы внутренней безопасности, уже лишившейся руководства – ее глава бежал из страны. Спасательные службы хакеры не тронули. На экранах диспетчерской башни аэропорта Минск-2 появляется предупреждение. До полного отключения связи осталось пять минут. Диспетчеры тут же перенаправляют приближающиеся самолеты в соседние страны, а самолетам на земле запрещают взлет. «Достойный ответ», – думает Екатерина, следя за первыми последствиями атаки.

Один за другим рушатся серверы разных министерств. Теперь только тайная оппозиция может обмениваться сообщениями – благодаря антеннам и роутерам, доставленным Корделией.

* * *

11:00, Окрестина, Минск

Включается пожарная тревога. Запертые на замок решетки отпираются. Открываются двери камер; вооруженные надзиратели начинают выводить заключенных во двор. В узком коридоре Роман замечает Николая, расталкивая спешащих товарищей, догоняет его. Хватает за руку и велит следовать за ним. Мужчины пробираются назад. Через три минуты, задыхаясь, они добираются до выхода. Надзиратели смотрят на них из-за стекла, но не двигаются с места. Они только что получили от начальника тюрьмы приказ не вмешиваться.

Вдали слышатся сирены пожарных и скорых, звук как будто поднимается к самым небесам. На аллее, ведущей к тюрьме, появляется черный фургон.

11:08

Работницам кажется, что они слышат последнее пыхтение старого локомотива, выпускающего клубы пара на вокзале. Барабаны «тайчжоу» останавливаются, конвейер замедляет ход и замирает. Растерянный надзиратель на посту яростно лупит по клавиатуре. Работницы наблюдают за ним, не зная, как быть. В здании женщин пожарная тревога не звучала. Другой надзиратель, в зале, приказывает им оставаться на рабочих местах. И, чтобы показаться авторитетнее, торжественным тоном объявляет, что произошла авария.

– Как хорошо, что он тут, без него мы бы и не догадались, – хмыкает Ирина.

Дженис в аду, но ее лицо озаряет сияющая улыбка. Она знает, что это не просто авария, и теперь изо всех сил надеется, что Николай и Роман скоро окажутся на свободе.

– На Востоке начинается весна, – шепчет она, замерев.

Распахивается дверь, в прачечной появляются два омоновца, у одного из них пистолет-пулемет. Они в балаклавах, но по глазам понятно, что они осматривают прачечную. Взгляд одного из них падает на Дженис, и омоновец быстро идет к ней.

– Мы ничего не сделали! – протестует Ирина, закрывая лицо.

Омоновец срывает балаклаву, под ней обнаруживается женское лицо.

– Ноа! – сдавленным голосом восклицает Дженис.

– Идем, объяснимся позже, – приказывает та.

– Она пойдет с нами, – говорит Дженис, беря Ирину за руку.

К ним приближается надзиратель с явным намерением вмешаться. Рафаэль, товарищ Ноа, встречает его ударом приклада, и тюремщик с окровавленным лицом катится по полу. Моссадовец наводит «узи» на пост и прикладывает палец к губам, давая второму надзирателю понять, что в его интересах сидеть смирно.

Ноа, Дженис, Ирина и Рафаэль выбегают в коридор и поднимаются по лестницам, перескакивая через ступеньки. Рафаэль возглавляет группу, Ноа замыкает. Надзиратель у выхода не оказывает никакого сопротивления. Он без сознания лежит на полу.

Три пожарных автомобиля и пять скорых с работающими мигалками уже стоят на центральной аллее.

– В фургон! – приказывает Ноа.

– А Николай, а Роман? – беспокоится Дженис.

– Николай во второй скорой, Роман в пятой.

– А Софья? Я ее тут не видела.

– Софья экстрадирована, она в Швеции, в безопасности.