|
Ведьмам, похоже, удается больше, и они все еще продолжают свои опыты, но пока что ясно одно: если уж человек стал чародеем, им он и останется. Основная трудность здесь в том, как чародейство взаимодействует с иными видами магии. Мы надеялись, что сумели решить эту задачу, когда обнаружили, что если чародея превратить, скажем, в обезьяну или кошку, он лишается своей силы, но, увы, при обратном превращении снова обретает ее в полном объеме; словом, мы не можем превратить человека‑чародея в человека‑нечародея. Обратимое окаменение также оказалось бессильно. Мы хотели применить Фенделово Малое Заклятие Превращения, но обнаружили, что это заклинание совершенно не действует на ту часть мозга, в которой и сосредоточено чародейство. Волшебство не в силах ни изменить, ни удалить, ни преобразовать ее. Чародей, превращенный в животное, не может пользоваться своей силой только потому, что нечто, ее порождающее, воздействует только на человека; в мозгу животного этот участок пребывает в дремлющем состоянии, но остается столь же недоступным для любого воздействия. Короче говоря, если ты явился сюда в надежде, что мы можем вернуть тебя и твоих собратьев в прежнее состояние, ты только зря потратил свое и наше время.
Ханнер отмахнулся от последних слов Итинии. – Нет, – сказал он, – я пришел совсем не за этим. Опять он сказал не то, что нужно! Такого больше нельзя допустить. Настала пора говорить уместно и точно. От этого сейчас, быть может, зависит и его жизнь, и жизнь других чародеев. – Я отвлекся, когда ощутил, что лишился своей силы, вот и все, – продолжал он. – Явился же я к вам по двум причинам. Во‑первых, я хотел спросить, не желает ли Гильдия отдать какие‑либо распоряжения относительно того, как нам быть с останками Манрина‑мага. Во‑вторых – и это намного важнее, – я хотел сообщить вам сведения, которые, надеюсь, помогут вам определить отношение Гильдии к чародеям. Ханнер смолк и оглядел стоявших перед ним магов, ожидая хоть какого‑нибудь отклика на свою речь. Маг в красном, стоявший в дальнем конце стола, сказал: – Мы позаботимся о том, чтобы останки Манрина были доставлены в Этшар‑на‑Песках и переданы его родным для подобающего погребения. Небольшое, но утешение, подумал Ханнер. – А как насчет сведений о чародеях? – спросил он. На сей раз ответила ему Итиния: – И какие же это сведения? – Я не знаю, многое ли вам уже известно, – сказал Ханнер. – Простите меня, если я невольно буду повторять то, что вы уже знаете. – Продолжай. – Вы уже знаете о зове? – Призыв, влекущий к источнику чародейства, находящемуся в юго‑восточном Алдагморе? Да, мы знаем об этом. Мы видели, как вняли этому призыву Варрин‑Ткач и Рудира из Казарм, наблюдали и десятки других подобных случаев, правда, не при столь драматических обстоятельствах. – Так, значит, этот источник – в юго‑восточном Алдагморе? Итиния вздохнула. – Похоже, пока что мы делимся с тобой сведениями! – Не так уж и плохо для начала, – улыбнулся Ханнер, изо всех сил старавшийся, чтобы этот разговор велся дружелюбным тоном. – Мы знали только, что Варрин и Рудира улетели на север, а вот куда – нам не было известно. – В Алдагмор. Именно там находится средоточие того, что поразило мир в Ночь Безумия, и чем ближе человек подходит к этой точке, тем сильнее его затягивает туда, даже сейчас. Баронство Алдагмор почти обезлюдело: большинство его жителей исчезло еще в Ночь Безумия, а из тех, кто остался, очень многие стали чародеями и теперь один за другим откликаются на зов. Край охвачен хаосом, и единственное, хотя и слабое утешение мы видим в том, что Алдагмор и до Ночи Безумия был мало населен. |
