– И вы тут, горемыки! – посочувствовала им Лютава. – Сами на гулянье не идете и нас не пускаете!

– Да разве ж мы! – ответил Колосоха и откровенным взглядом окинул стройную фигуру девушки, одетой только в белую рубаху. – Да я бы сам бы с тобой, знаешь… Стал бы я тебя держать тут, кабы сам решал…

– Это точно Колосоха говорит! – поддержал его один из кметей, по имени Гневаш, и тяжко вздохнул. – Люди там гуляют, медовуху пьют, веселятся с девками и все такое. Одни мы тут, точно псы на сене – сами не едим и другим не даем.

– Может, пойдем, погуляем, а? – голосом соблазнительницы предложила Молинка, выглядывая из ворот. – Про нас все забыли небось, не хватятся!

Девушка стояла, слегка наклонившись, и взгляд Гневаша сам собой притянулся к разрезу на вороте ее рубахи. В этом вороте, да еще под ожерельем, не много увидишь, но его воображение без труда дорисовывало остальное. И все же парень, тяжко вздохнув, покачал головой:

– Не, девки, не взойдет, и не думайте. Это у вас там батюшка с матушкой и все такое, а я и рода другого, кроме Святкиной дружины, в глаза не видал. От кого родился даже, не ведаю. Мне князь Святко – и отец, и мать, и бабка с прабабкой. Если огневается и от себя прогонит – путь мне в лес до ближайшей осины, идти больше некуда.

– Тяжело тебе, – согласилась Молинка. – И много вас таких?

– Да вся дружина, почитай, – ответил Колосоха. – У нас хазары близко, воюем много, каждый раз ополчение со всего племени собирать князю некогда. Да и мужики, они ж такие – весной у них гарь и пахота, летом сенокос, к осени жатва, а зимой воевать холодно, околеешь на снегу!

– Да и в руках, кроме топора, не держали ничего, – поддержал его еще один из кметей, по прозвищу Комар. – На медведя с рогатиной могут выйти, это да, кто посмелее и покрепче, а с хазарами воевать – это тебе не медведи! Хазары конным строем воюют, а тут ты с топором, стоишь, как дурак! Уметь надо! А мужику учиться когда? Ему работать надо!

– Вот князь и собирает себе такую дружину, чтобы всегда под рукой была, – поддержал Колосоха. – Чтобы, значит, ни пахать, ни сеять, ни жать, а только воевать, зато когда надо, тогда и пойдем, хоть тебе летом, хоть зимой, хоть днем, хоть ночью.

– И чтобы с копьем, с секирой, с мечом, у кого есть, и все такое. Мы все можем!

– У вас на Угре нет дружины такой?

– У нас бойники есть.

– Да бойники ваши! – Гневаш презрительно сплюнул. – Мелкота, мальцы беспортошные. Кому семнадцать-восемнадцать стукнет – обратно домой просится, в род, там мать, бабка, да невеста ждет приготовленная, все такое. Вот мы – другое дело.

– А не скучно – без рода, без жены…

– Без жены, конечно, скучновато, – согласился Колосоха. – Ну, там, холопки у князя есть, нам не запрещают… На праздниках опять же. Мы же – соколы! – Он гордо приосанился, и Молинка улыбнулась. – Нам любая девка рада. На посиделки зимой нас только так зазывают! Угощают еще, только приходи.

Парни заулыбались приятным воспоминаниям.

– А что, мы и жениться можем! – заверял Комар. – Вон, Набежка, Рудояров десятник, женился же! С Нижнего Дона столько серебра привез – избу поставил, корову купил, все купил! Чего же не жениться?

– Да, а коли убьют? – вздохнул Колосоха. – Я вон тоже прошлой осенью хотел, уж больно была Льнянка у Прозябы-кузнеца хороша! Так бы прям и женился! А то подумал – а ну как убьют меня летом хазары, куда она денется? В род назад пойдет – род, может, и не прогонит, а возьмет ее вдовой кто-то за себя? Да еще с дитями! Что ей маяться? Так и не стал…

– Думаю, зря ты… забоялся, – сказал немолодой кметь, до того молчавший.