Уворачиваясь от Твердислава, который и тут подгонял ее пучком травы, Лютава влетела в воду по колено и пошла дальше, стараясь не запутаться в мокрой рубашке. Вокруг нее вода бурлила от множества тел, кипели брызги. Отблески костров на берегу сюда почти не доставали, и она подумала – не удастся ли ускользнуть?

И вдруг какая-то прохладная, крепкая рука взяла из-под воды ее руку. Лютава вздрогнула и застыла в ужасе – рука была не человеческая. Мгновенно собравшись, она приготовилась защищаться – но ее руку тут же освободили, а из-под воды показалась голова красивой девушки. Ее длинные темные волосы плыли по поверхности воды и нельзя было разглядеть, где же они кончаются.

– Не бойся, – шепнула ей водяница. – Я тебе помогу. Иди дальше по реке, там он ждет тебя. Иди.

Она улыбнулась и обошла Лютаву, направляясь к берегу. А Лютава сразу поняла, что ей хотели сказать, и побрела по дну, по грудь в воде, дальше по течению. Мимо нее пыли, обгоняя, пучки травы и цветов, из которых был сплетен «старый Ярила», пара чьих-то помятых венков, упавших с голов. Позади слышался визг, смех, плеск и голос Твердислава: «Лютава, где ты?»

Здесь уже не горели костры, Лютава шла по реке в темноте. Вот вспыхнула зарница, и огненный свет словно вырезал из темноты высокую человеческую фигуру под старыми ивами. Эту фигуру Лютава узнала бы где угодно.

И ее тоже узнали. Лютомер шагнул к воде и протянул руки. Лютава торопливо вышла на мелководье, он схватил ее за запястья, вытянул на берег и молча прижал к себе. От ее мокрой рубахи его собственная одежда тоже сразу намокла, но они стояли на песке, обнявшись и чувствуя только, что цельность их двойного существа наконец восстановлена и мир обрел равновесие.

В эту священную ночь каждое существо – мужское или женское, человеческое или божественное – стремится к слиянию со своей противоположностью, дабы еще раз закрепить цельность вечного круга Всебожья. «Старый Ярила» обращался в Велеса и уходил с земли в Подземелье, где ждала его Марена, его сестра и божественная супруга, женская ипостась его самого. И никакая другая Марена не была так желанна для Лютомера, как Лютава – его сестра, так похожая на него самого, которую он любил и простой человеческой любовью, и мощью Велеса. Выросшие в сознании, что через них говорят и в них воплощаются сами боги, они даже не думали о том, чем питается их взаимная связь – человеческим или божественным. Это не редкость среди потомков волховских и жреческих родов, и есть много таких пар, у которых божественная мощь определяет человеческие привязанности и земную судьбу. Они не думают, хорошо это или плохо, дозволено или не дозволено, – у них, живущих для богов и через богов, свои законы. Они теряют силы вместе со своими богами, страдают их страданиями, но зато и радуются их радостями, и в такие вот священные ночи, когда все силы Всебожья расцветают, божественная мощь вливается в их человеческие жилы и позволяет ощущать истинно божественное упоение.

Утянув ее во тьму под раскидистые ивы, как в шатер, Лютомер помог Лютаве снять насквозь мокрую рубашку, а взамен надел на нее свою – вывернув ее предварительно наизнанку, поскольку женщине мужскую одежду носить нельзя, кроме как на новогодних игрищах. Перешептываясь, дрожа от радости и возбуждения этой ночи, они то выжимали эту мокрую рубашку, то снова обнимались, и Лютомер жадно целовал свою «молодую Марену», пока сама Лютава, смеясь, выжимала свои длинные мокрые волосы. Если бы сегодня, когда Ярила уходит к Марене, он бы ее не встретил – для него само колесо Кологода перекосилось бы.

– Не обижали вас?

– Мы сами кого хочешь обидим!

– Молинка где?

– Не знаю, с женихом сбежала.