В это время зазвонил телефон. Я поднял трубку, оператор сообщила, что соединяет меня. Я поблагодарил ее и услышал голос Ли Демера:

— Алло, алло...

— Майк Хаммер, Ли.

— Да, Майк, как дела?

— Прекрасно. Я слышал, Вашингтон гудит как муравейник?

— Совершенно верно. Вы не можете себе представить. Мне сказали, что зал уже переполнен, все собрались послушать выступления. Я никогда в жизни не видел такого количества репортеров.

— Собираетесь задать им жару сегодня?

— Постараюсь. У меня есть что сказать. Майк, вам нужно что-нибудь? Говорите.

— Я хотел только сказать вам, что нашел то, что оставил Оскар.

Его голос изменился, став вдруг ужасно усталым.

— Я знал это, знал... Майк, там есть что-нибудь плохое?

— О нет. Наоборот, я бы сказал. Это хорошие бумаги.

Он немного помолчал, затем сказал упавшим голосом:

— Помните, что я вам сказал. Все в ваших руках, если вы считаете, что будет лучше опубликовать их, то вольны это сделать.

Я весело рассмеялся:

— Все не то, Ли. Это нечто такое, что не может быть напечатано в газетах. Я нашел совсем не то, что все мы предполагали найти. Это никоим образом не связано с вами. Вы чисты и свободны. Так что сегодня вечером можете спокойно выступать. Задайте им жару. Кроме того, моя находка может здорово помочь вам подняться на самый верх и заняться основательной чисткой.

Удивление и удовольствие были слышны в его тоне, когда он произнес:

— Прекрасные новости, Майк. Когда я смогу увидеть документы?

— Когда вернетесь в Нью-Йорк.

— Я смогу быть не раньше чем в понедельник вечером.

— Хорошо, они пока побудут у меня, а в понедельник мы встретимся.

Я положил трубку, допил ликер и закрыл офис. Был субботний вечер, и можно было немного развеяться. Кроме того, пока я не увижу Вельду, не смогу все окончательно решить. Я отправился на Бродвей, заглянул в бар и остался немного посидеть и выпить. Было достаточно многолюдно и шумно, разговоры затихали, только когда передавали новости. В семь часов вечера включили телевизор, и все головы повернулись к экрану. Показывали приготовления к ужину, который следовал за выступлениями в Вашингтоне. Видно было неважно, но звук был хороший.

Бармен налил мне стаканчик, и я, облокотившись о стойку, стал слушать выступление Ли.

Он задал им жару! Называл имена и факты, указывал на лидеров, бросал вызов прямо в лица людей. Ему аплодировали, сотрясая все заведение. Я кричал громче всех и заказал еще выпить.

В полночь я направился к своей машине и медленно поехал домой. Несколько раз по привычке дотрагивался до пистолета, это как-то успокаивало меня. Время от времени я бросал взгляд назад, проверяя машины, следовавшие за мной.

Я поставил машину в гараж, сказал служащему, чтобы он заправил и проверил ее, и вышел через боковую дверь на улицу. Посмотрев влево и вправо и убедившись, что все спокойно и мне не грозит еще один наезд или выстрел, я вышел на тротуар и направился к дому. Прежде чем подняться наверх, я проверил панель сигнализации, к которой были подсоединены датчики, установленные на окнах и дверях моей квартиры. Огни сигнализации не горели, все было в порядке. Я поднялся наверх и вставил ключ в замок. Открыв дверь, я сразу проверил всю квартиру, но все было в том же состоянии, как я и оставил. Возможно, парень в шляпе боялся западни, может, будет ожидать меня где-нибудь на улице. Он и его люди скоро догадаются, куда ушли документы, и у них появятся все основания встретиться со мной, а я как раз на это и надеюсь.

Я с большим удовольствием встречусь с ними, с каждым из них.