Но тут Флэш дерзнул подойти к ней и представиться:

— Привет. Я — Флэш Лоуренс. А вы кто?

Алекс посмотрела на него так, что другой на его месте сбежал бы. Однако Флэш был не из пугливых.

Бросив быстрый взгляд на Брук, Алекс ответила:

— Алекс Эндрюс. И давай без дураков!

— Даже и не думал об этом! Брук может подтвердить, что у меня нет чувства юмора.

Брук не могла сдержать улыбку. Она прекрасно помнила, как легко он мог ее развеселить. С ним было чертовски просто общаться — добрый, веселый, нежный, горячий…

Она не могла не влюбиться в него.

А потом она увидела все те заголовки и узнала о его диких выходках. И ей стало ясно, как сильно она ошибалась на его счет.

Флэш стоял, не двигаясь, пока Алекс шла к машине, в которой находилось детское автомобильное кресло. Правда, на него было наброшено покрывало, чтобы никто его не заметил.

Брук смотрела на Флэша. В жизни он выглядел лучше, чем в ее мечтах.

Алекс захлопнула дверь машины. Флэш и Брук остались в уединении, которое однако, было неполным: в любую минуту из «Синей птицы» мой выйти Кайл или кто‑то еще.

— Прекрасно выглядишь! — нарушил молчание Флэш.

— Что тебе надо, Флэш? — сурово спросила Брук, хотя комплимент доставил ей удовольствие.

«Прошу, не говори приятные слова», — сложилась у нее в голове музыкальная фраза и сразу за ней зазвучала еще одна: «Приятные слова услышать я хочу». Надо бы потом записать это, подумала она, хорошее начало для новой песни.

Флэш снял шляпу и одарил ее улыбкой, которая тогда растопила ей сердце.

— Я снова захотел увидеться, но у меня такое чувство, что ты не рада встрече.

— Ты это уловил?

— Звучало очень завуалированно, — ответил он с легкой усмешкой, — но я смог распознать гнев в твоих песнях.

— Великолепно. Чудеса дедукции. Логика у тебя в прекрасной форме. — Брук хотела обойти его, но он преградил ей дорогу. — Что, Флэш? Я устала.

— Я хочу извиниться, — сказал он.

Брук горько усмехнулась.

— Вот как? А за что именно ты извиняешься?

— Даже не знаю. Ну… если честно, я причинил тебе боль. А если судить по песням, которые я сегодня услышал и которые мне очень понравились, я ранил тебя очень глубоко. Так что позволь мне извиниться, Брук.

Господи, неужели он говорит серьезно? Ей хотелось, чтобы он был дерзким и самоуверенным. С ним таким ей было бы проще. Она с ним смогла бы совладать.

— Хорошо. Извинения приняты. Спокойной ночи, Флэш.

— Брук, — прошептал Флэш. — Я безумно скучал по тебе. Даже не знаю почему.

— Неужели? — огрызнулась Брук. В ней закипала ярость. И закипала не от его сладких слов, а от того, что она вспомнила: ее жизнь перевернулась с ног на голову только потому, что она купилась на его сладкие слова. — Это не похоже на извинение. Это оскорбление.

— Может, выслушаешь? — сказал он с раздражением в голосе. Потом Флэш повел себя странно: отступил на шаг, глубоко вздохнул и медленно выдохнул. — Я хочу сказать, что ты потрясающая, великолепная, веселая, умная, что с тобой легко общаться, и я был бы дураком, если бы не хотел большего. С тобой, — быстро добавил Флэш.

Брук снова фыркнула, скрестив руки на груди. Флэш продолжил:

— Мы были вместе всего одну ночь. Мимолетную ночь, как ты красноречиво выразилась. — Флэш провел рукой по волосам, а затем посмотрел ей в глаза. От этого взгляда, полного желания, у Брук перехватило дыхание.