Когда Керби снова повернулась к нему, предусмотрительно пряча шприц за спиной, Брайан улыбался.

– Ты действительно сделала бы это?

– Конечно! Однажды я охладила пыл перевозбудившегося пациента, нежно нажав на его гортань. Он тут же прекратил де­лать грязные предложения мне и медсестрам. Брайан, ты еще не соскучился по лилиям?

Он побледнел.

– Которые у тебя за спиной?

– Ну да. Просто посмотри на лилии.

– О господи! – Он отвернулся, а спустя секунду дернулся, вскрикнув от боли. – Укол, черт побери. Ты чем пользуешься, обивочными гвоздями?

– Вот и все. – Керби протерла место укола и села, чтобы перевязать его руку. – Не мочи повязку. Я буду менять ее по мере необходимости. Дней через десять-пятнадцать, может быть, снимем швы.

– То-то повеселимся!

– Держи, – она вынула из кармана халата леденец на палоч­ке и протянула ему. – За то, что был пай-мальчиком.

– Сарказм я понял, но леденец возьму. Керби развернула конфету и сунула ему в рот.

– Прими пару таблеток аспирина. Местная анестезия бы­стро проходит, и тебе будет больно. Надо идти впереди боли, а не гнаться за ней.

– Не хочешь поцеловать?

– Так и быть, – она подняла его руку и легко коснулась бинта губами. – Будь осторожнее со своим кухонным оружием. Я люблю твои руки такими, какие они есть.

– Тогда, может быть, ты не станешь возражать, если я загля­ну сюда попозже вечерком, свалю тебя на пол одной рукой и сорву одежду?

– Думаю, не буду. – Керби потянулась к нему и быстро по­целовала. – Чем скорее, тем лучше.

Брайан взглянул на стол для обследования больных, и его лицо осветилось улыбкой.

– Послушай, раз уж я здесь, может, ты осмотришь меня? Не был у врача года три. Можешь надеть фонендоскоп. Только, чур, ничего, кроме фонендоскопа!

Керби почувствовала, как по телу пробежала дрожь желания. Но в этот момент кто-то постучал в дверь, и она вернулась с небес на землю.

– Придется назначить вас на вечер. – Она отстранилась и встала, чтобы убрать поднос. – Я все утро занималась ветрян­кой, и это мой следующий пациент.

Брайан вдруг понял, что не хочет уходить. Он хочет сидеть здесь и смотреть на нее. Смотреть, как уверенно она управляет­ся со своими инструментами, как изящно двигается… Так что он остался и стал смотреть.

– И у кого же ветрянка?

– Похоже, что у всех, кому меньше десяти. Уже семь случа­ев! Кстати, ты болел ветрянкой?

– О да, мы все трое болели одновременно. Кажется, мне было девять, значит, Джо было шесть, а Лекс – меньше трех. Мама вылила на нас пару галлонов каламина.

– Должно быть, вы отлично повеселились.

– А что, было не так уж плохо – особенно после первых не­скольких дней. Отец съездил на материк и привез огромную ко­робку кубиков, не меньше дюжины раскрасок, девчонкам – кукол Барби, а мне – огромные экскаваторы и подъемники, да еще коллекционные машинки.

Брайан расчувствовался от воспоминаний, понял это и не­ловко пожал плечами.

– Наверное, он просто отчаянно хотел занять нас чем-ни­будь.

И дать немного отдохнуть вашей матери, подумала Керби.

– Могу представить, как трудно справляться с тремя боль­ными детьми. Похоже, он поступил правильно.

– Да, но уверен, что придумала все это мама. Кажется, у них всегда так было. Пока она не сбежала… – Убеждая себя, что это давно не имеет для него никакого значения, Брайан встал.