– Неужели? – Не успев даже подумать о том, что делает, она выпустила из рук поднос. Яркие керамические тарелки с грохо­том упали на пол, остатки еды и осколки полетели во все сторо­ны. – А теперь как?

– Черт побери, что ты пытаешься доказать? Что способна только разрушать все вокруг себя? Что кто-то, как обычно, будет убирать за тобой грязь? – Брайан протопал к кладовке, вытащил швабру и швырнул ей. – Делай это сама.

– Не буду! – Уже сожалея о своей злобной выходке, Лекси все-таки бросила швабру обратно Брайану. Разноцветные кера­мические осколки лежали у ее ног остатками веселого карнава­ла. – Это твоя драгоценная посуда! Ты и убирай!

– Сама уберешь, или, клянусь, я пройдусь этой шваброй по твоей заднице.

– Только попробуй, Бри! – Лекси подошла вплотную к брату. Сознание собственной неправоты лишь подстегивало ее решимость не сдавать позиции. – Только попробуй, и я выца­рапаю твои чертовы глаза! Мне до смерти надоели твои прика­зы! Это мой дом так же, как и твой!

– Ну, вижу, тут ничего не изменилось. Брайан и Лекси – оба с потемневшими от бешенства лица­ми – обернулись и вытаращили глаза. В дверях стояла Джо!

– Я поняла, что вернулась домой, как только услышала гро­хот и ваши дружелюбные голоса.

Настроение Лекси резко изменилось. Она взяла брата под руку, демонстрируя полное единство.

– Смотри-ка, Брайан, еще одна блудная дочь явилась! Наде­юсь, у нас осталось что-нибудь от того упитанного тельца?

– Мне хватит и кофе, – сказала Джо и закрыла дверь.

За цветами поднимались пальмы, а еще дальше – дубы, пря­тавшие в своей тени кружевные папоротники и множество уже распустившихся лесных цветов.

По небу неспешно скользили облака, отбрасывая на землю легкие тени, играя солнечным светом, меняя его оттенки от зо­лотистого до жемчужного. Мир, покой, сказочная идиллия. Если бы у нее были силы, она вышла бы сейчас из дома, пойма­ла на пленку эту картину и стала бы ее хозяйкой.

Внезапно Джо поняла, что ей не хватало всего этого, что она скучала по виду из окна комнаты, где спала первые восемнад­цать лет своей жизни.

Когда-то она проводила долгие часы в саду с матерью, учи­лась ухаживать за цветами, узнавала их нужды и привычки, на­слаждаясь ощущением земли под пальцами и теплом солнечных лучей. Птицы и бабочки, музыка ветра, скольжение пушистых облаков в высоком синем нёбе – бесценные воспоминания ран­него детства!

«Я так долго не вспоминала, – подумала Джо, устало отвора­чиваясь от окна. – Все эти картины – мысленные или запечат­ленные на пленку – мне так далеко удалось запрятать…»

Комната также мало изменилась. В семейном крыле «При­юта» до сих пор ощущалось присутствие Аннабелл – ее стиль и вкус. Для своей старшей дочери Аннабелл выбрала кровать со сложным узором на спинках и покрывалом из старинных ир­ландских кружев – семейной реликвией Пендлтонов. Джо лю­била гладить рукой это покрывало, такое приятное на ощупь, и всегда любовалась его рисунком.

На обоях цвета слоновой кости пышно цвели колокольчики, оконные рамы были теплого медового цвета.

Аннабелл всегда сама обставляла комнаты и не терпела слу­чайных вещей. Здесь были столики из клена, лампы с круглыми стеклянными абажурами и вазы, всегда полные свежих цветов. Она хотела, чтобы ее дети с ранних лет учились жить среди кра­сивых вещей и любить их. На полке маленького мраморного ка­мина стояли свечи, лежали морские раковины. Полки на проти­воположной стене были заполнены не куклами, а книгами.