Одинокий путник пересек мост. Кровь бешено стучала в висках.

Зайдя в тень металлической опоры у входа на мост, Неттл поднял Абигайль над самым краем чернеющей пропасти. Еще раз взглянул на смятую ткань, скрывавшую ее лицо, на выбившиеся локоны волос, и слезы смешались с кровью на его щеках. Белый саван вспыхнул на мгновение, словно огонек, и исчез в бездонной темноте.

Ручка ножа больно впилась в бок, и Неттла охватило желание тоже метнуть его в яму, хотя эта железяка недешево обошлась ему. Что теперь от ножа проку? Разве мог он подобраться к тому, кто сделал это с Абигайль?

Чтобы убить ангела, понадобится куда более опасное оружие.

3. Дилл и Рэйчел

Дилл внезапно проснулся и глубоко вздохнул, все еще охваченный ночным кошмаром. Он был там один, задавленный холодной тьмой. Нет, не один: была еще девушка. Черные глаза, красный рот, белые зубы. Когда он пытался вспомнить, ее лицо ускользало, оставляя лишь ощущение красоты и ужаса.

Она плакала или смеялась?

Было уже утро, и Дилл лежал лицом вниз на подушке в собственной слюне. От свечей остались лишь расплавленные огарки, в камине тлела зола. Солнечный свет полосами пробивался через пыльное окно на восточной стене. Мальчик уставил слипшиеся от сна глаза на изображение в витраже — его предок Кэллис, вестник бога и командующий архонами Ульсиса, распростер крылья и занес меч над головами трепещущих язычников. Пылинки стеной висели в лучах утреннего света, переливаясь от золотого до розового и голубого.

Дилл чихнул, вытер рот рукавом ночной рубашки и нехотя поднялся с кровати. Потянул руки, ноги и крылья. Ужасно чесались глаза.

Мальчик застонал. Только не сегодня, пожалуйста, только не в день церемонии.

Тщетно. Глаза были совершенно неподходящего цвета, абсолютно неприемлемого.

Просто нервы.

Он и должен был нервничать. Его напугала темнота, поглотившая его сон.

Сегодня я в первый раз возьму меч.

Глазами можно заняться и попозже, а сейчас нужно умыться. Вода в ведре была ледяная, и мальчик обливался ею, пока не перехватило дыхание. Он стоял голый и мокрый и дрожал, обхватив себя худыми руками. Намокшие перья прилипли к спине.

Форма лежала на стуле так, как он ее вчера и оставил: аккуратно сложенный свиток тяжелого бархата, отличного качества парча отливала серебром. Новые сапоги стояли тут же, от них пахло начищенной кожей. Но висевший над камином меч затмевал все остальное.

Лезвие манило мальчика, тем не менее к нему нельзя было прикасаться, не сейчас. Сначала надо привести все в порядок, а первым делом собрать улиток. Сегодня утром их было только семь: одна у камина, одна под окном, другие прилипли к стенам на разной высоте. Самая большая была с грецкий орех, а самая маленькая не больше ногтя на мизинце. Дилл осторожно снял их и убрал в корзину с другими улитками. Их там уже было штук сорок. Слизней наползало так много, когда они чувствовали близость дождя.

И откуда они только брались?

Дилл потратил годы на то, чтобы узнать ответ на этот вопрос. Под балконной дверью имелась узкая щель, и точно такая же — под дверью, что вела на лестницу. Через эти щели улитки, видимо, и пробирались в келью. Было еще несколько порядочных дыр в стенах — там, где отвалилась известка. Он пробовал часами не отрываясь следить за этими трещинами, а ни одной улитки так и не выползло. Пустовавшие кельи на нижних этажах кишели слизнями, но там постоянно царила полная темнота, и уже лет сто никто не зажигал свеч. Ничто не могло заманить Дилла в глубь этих комнат. По всей видимости, улитки там точно так же и не думали двигаться с места. Улитки ползают только тогда, когда на них никто не смотрит.

Внезапно стекло задребезжало в оконной раме. Взрыв? На мгновение Диллу показалось, что стены вот-вот обрушатся; он в растерянности метнулся в сторону и налетел на корзину с улитками.