— Что? — Сестра обеспокоенно захлопала ресницами.

— Ох ты птенчик мой, — грудным голосом протянул Лютый, — женился б на тебе по три раза в день.

— А я б по четыре, — пробубнил Игнат.

— Ох эти ваши шуточки… — Она слегка покраснела.

— Я умою тебя лунным светом, заплету в твои кудри цветы… — шутливо продекламировал Игнат, потом, перестав улыбаться, потянулся за сигаретами.

— Не слушай его, Любань, — сказал Лютый. — Он моей сестре то же самое обещал, а потом по рукам пустил.

— Как? Что? — Медсестра смотрела на них обоих. — Как по рукам… серьезно, что ли? — Потом усмехнулась. — Ой, ну вы прямо действительно как маленькие… — Видимо, для медсестры Любы это являлось исчерпывающей формулой.

— Давайте, больной, поворачивайтесь.

Игнат лежал на правом, здоровом, боку, а тонкая игла одноразового шприца вошла в его ягодицу, впрыскивая лекарство. Укол был болезненным.

Эта их старая шуточка про сестру, которую пустили по рукам… У Лютого не было никакой сестры. Совсем недавно у него был брат, единственный и любимый. Да вот уже не за горами сорок дней…

Укол был болезненным. Лекарство всегда оказывалось горьким. Только Лютый свое лекарство еще не принимал, и Игнат боялся, что месть за брата станет его идефиксом.

Стая акул, о которой говорил Лютый… Ему все же пустили первую кровь («…и когда мне пустят первую кровь и вся стая будет готова меня разорвать, мне будет очень нужно, чтобы кто-нибудь меня прикрыл»), и все это вовсе не кончилось. Происходит что-то очень странное, что-то, чему Игнат не мог найти объяснения. Все версии, предлагаемые Лютым, не работают. И прежде всего потому, что ни одна из них не оказывается достаточной, не объясняет всего, что произошло и что продолжает происходить. Все версии, накладываемые на события, малы, и при использовании любой из них, так или иначе, остается что-то, остается некий хвостик, который этой версией не покрывается. С версией «Миша Монголец» — там уже был не просто хвостик, а огромный хвостище. Эта версия после известных событий отпала.

Версия «Вика и группа „Континент“ также содержит несколько подобных хвостиков. Даже если не принимать во внимание все, что в последнее время Игнату удалось выяснить об этой пресловутой Вике — ее безупречную репутацию, их с Лютым дружеское расположение и чуть ли не взаимную симпатию… Времена и люди меняются. И одним из печальных последствий этих перемен является то, что подозревать, увы, можно всех. Но даже если не принимать во внимание личных качеств Вики, говорящих не в пользу подобной версии, остается еще пустячок со множеством нулей… У Лютого и мужа Вики имелись некоторые тайные соглашения.

Группировка Лютого, в числе многого другого, контролировала один некрупный банк, который являлся прежде всего «банком для своих», такой домашней конторой, и через него прокачивались огромные суммы. Эти деньги не являлись, конечно, криминальными — «Континент» и в лице своего бывшего президента был все-таки весьма респектабельной компанией, — но и до конца легальными эти проплаты назвать было нельзя. Не «черные», не «белые», а, так сказать, «серые» деньги.

Налоговый пресс, непомерные таможенные пошлины… Лютый назвал это тайным «моторчиком», без которого в нынешних экономических условиях легальный бизнес просто не смог бы существовать. И естественно, Вика знала об этих суммах. И теперь перед Игнатом открывалась любопытная картина — так или иначе, несмотря на сопротивление некоторых членов совета директоров, «Континент» и альянс «Лютый — Щедрин» медленно шли на сближение.