|
Сначала он замер на месте с занесенной над головой рукой с пистолетом. Затем опустился на колени и выпустил оружие из рук. Прижав ладони к животу, он попытался остановить кровь, но понял, что сделать это не получится. Тогда он протянул руку вперед, ища помощи у того, в кого только что разрядил всю обойму.
– Помоги! – простонал он. – Помоги! Кровь хлынула из горла, заливая спортивную куртку. Еще пару секунд он стоял на коленях, а потом завалился на бок. Глаза его закатились, он издал последний вздох и затих. Паршин опустил оружие и, ни на кого не глядя, побрел прочь.
Эпилог
– Молодой человек, вам же русским языком сказано: часы посещения закончились! Молоденькая симпатичная санитарка стояла у входа в послеоперационное отделение хирургии и сердито хмурила брови. Перед ней возвышался следователь Паршин, при параде, с цветами, коробкой шоколадных конфет и полной авоськой апельсинов. – Я ненадолго. Мне по службе. – Да нет никакой разницы, по службе или по любви, – сердилась санитарка. – Александр Яковлевич четко сказал: ни того, ни другую беспокоить нельзя. Состояние нестабильное. Вы понимаете, что значит «нестабильное состояние»? – Я ненадолго. Мне по службе. – Ну что с вами делать? Ладно, идите, все равно ведь не отстанете, – устав бороться, сдалась санитарка. – Но если Александр Яковлевич вас застукает, я вас не пропускала, вы сами прорвались. – Договорились. – Паршин быстро прошмыгнул в освободившийся дверной проем, будто опасаясь, что санитарка передумает. Он прошел по коридору до палаты, чуть помедлил, коротко постучал и приоткрыл дверь. На больничной койке лежала буфетчица Галина. Увидев Паршина, она заулыбалась. – Добрый вечер, Галина, – поздоровался Паршин. – Как самочувствие? – Жить буду, – ответила женщина. – Благодаря вам. – Не мне, а докторам, – отмахнулся Паршин. – Это они сделали все возможное и вернули вас к жизни. – Нет, я знаю. Не появись вы тогда в буфете, сейчас бы не в палату, а на кладбище цветы мне несли. – Глаза Галины увлажнились, но она сдержалась. – Следствие закончилось? – Следствия не будет, – помедлив, ответил Паршин. – Почему? – В связи со смертью обвиняемого. Таков закон. Если только подозреваемого нужно реабилитировать посмертно, тогда уголовно-процессуальные процедуры проводятся и после его смерти, а так… – Так он умер? – на глаза Галины снова набежали слезы. – Умер? – Убит при задержании. – Паршин подумал и добавил: – Считаю, он получил свое. – А Вадик? – снова спросила Галина. – Вадик? – уточнил Паршин. – Милиционер… Он жив. Состояние тяжелое, но врачи утверждают, что угроза жизни миновала. Больше он никому не причинит вреда. – Вадик? – Брови Галины удивленно поползли вверх. – Нет конечно. Не Вадик. Игорь Вдовин. – Паршин вздохнул. – Скорее всего, если бы он остался жив, судить его все равно не стали бы. По всем признакам, после первого суда у него произошли серьезные психические отклонения, максимум, что ему грозило, – это принудительное лечение в психиатрической больнице. А знаете, я рад, что он погиб. Из психушки иногда выходят, а оттуда… – Паршин многозначительно поднял указательный палец, – оттуда еще никто не возвращался. После этих слов он положил на кровать цветы и гостинцы и быстро вышел из палаты. |
