— Совершенно верно, он меня никогда не понимал, но это не имело значения. Влюбленность все отодвинула на второй план. И ваши слова о том, что влюбленные бывают совершенно равнодушны и жестоки к другим людям, абсолютно верны. Я об этом прежде не думала.

— Ну что это за друг, который изредка дает полезные советы? — засмеялся Томас.

— Но вы считаете, что мне лучше его оставить, не так ли?

— Что я считаю, не имеет значения.

— Для меня имеет.

— Тогда ладно, думаю, что вам нужен кто-то, кто вас поймет… а также кое-что другое.

— Что еще другое? — засмеялась она.

— Вы отлично знаете, что я имею в виду: секс, любовь, привязанность — все это замечательно, но если у вас будет взаимопонимание, то вы будете счастливы.

— И где же мне найти все это сразу, Томас?

— Ах, если бы я знал ответ, я бы правил миром, — произнес он, подняв свой бокал вина.

За столом в таверне Андреаса все так и не пришли в себя после новости Фионы. Рина убрала тарелки со стола, и они пили кофе из маленьких чашек.

— Твои родители уже знают? — спросил Дэвид.

— Нет, я сама только что узнала. Никто, кроме вас, мои друзья, — улыбнулась Фиона.

Все начали одобрительно поздравлять, с возвращением к нормальной жизни и работе. Имя Шейна не произнес никто. Андреас сказал, что ее папа и мама будут необычайно рады. Йоргис спросил, сможет она снова работать в своей больнице. Дэвид поинтересовался, будет ли она жить у себя в доме.

И снова имя Шейна не было упомянуто.

В разговоре не участвовала только Вонни. Она сидела и смотрела перед собой, что было для нее необычно.

Наконец Фиона заговорила с ней:

— Вонни, вы были полностью правы. Я первая это признаю. Вы довольны, что были правы?

— Это не игра, где набирают или теряют очки. Это твоя жизнь, твое будущее.

— Тем больше причин гордиться своей правотой, — повторила Фиона. — Когда можно сказать «я же говорила». Вы по праву можете это сказать.

— А я не хочу говорить, достаточно вам наговорила. И всем ужасно надоела. Это моя вечная забота — знать, что нужно всем, но только не себе самой. Андреас и Йоргис подтвердят это. Тупая, самонадеянная Вонни, которая может устроить мир, но только не свою жизнь.

Все замолчали. Потом заговорил Йоргис.

— Ты, конечно же, знала, как устроить жизнь нашей сестры Кристины, она бы без тебя никогда не оправилась, — начал он.

— И каждый день ты что-то делаешь, чтобы кому-то здесь помочь, — учишь Марию водить машину, присматриваешь за детьми, навещаешь больных. Это мне вовсе не кажется глупым и самонадеянным, — подхватил Андреас.

— Я бы никогда не догадался, что мой папа умирает, если бы не Вонни, — сказал Дэвид. — Только подумайте, каким бы виноватым я чувствовал себя всю жизнь, если бы не узнал об этом.

— А когда вы сегодня пошли со мной, вы нисколько не пытались на меня воздействовать. Вообще никак не вмешивались. Просто вы оказались правы, — напомнила Фиона. — И оставили меня с моими мыслями. Я этого никогда не забуду.

Вонни смотрела то на одного, то на другого. Сердце ее было так переполнено, что она не осмелилась заговорить. Наконец выдавила из себя два слова по-ирландски.

— Slan abhaile, Fiona, — произнесла она неуверенно, сдерживая слезы.

— Что это значит? — спросил Дэвид.

— Это значит «добро пожаловать домой», — ответила Фиона.

Томас и Эльза беседовали на балконе, как старые друзья.