Бедная маленькая Фиона говорила больше всех.

— Ты был прав, Шейн, не стоило звонить. Им представился случай попилить меня за то, что я калечу свою жизнь и что их планы на серебряную свадьбу рушатся из-за того, что они не знают, когда я вернусь. Осталось пять месяцев, а мамочка, которой китайский обед в коробочке на вынос кажется удовольствием, вдруг забеспокоилась о торжественном приеме! Я ей прямо сказала, что не знаю, где мы будем в то время, а она сразу в слезы. Она просто оплакивает свой банкет, а у нас тут люди в гавани, которым действительно есть о чем плакать. Просто тошнит.

— Говорил тебе, — выдохнул Шейн. Они с Фионой курили травку, остальные отказались. Андреасу это не понравилось, но время было не для суровых наставлений.

Заговорил Томас:

— Мне тоже не везет. Билл, мой сынишка, которому действительно есть до меня дело, теперь в дневном лагере. Моя бывшая, которая мечтала, чтобы я сгинул на катере Маноса, совсем не обрадовалась звонку. Надеюсь, мальчик не увидит новостей и не станет тревожиться за меня. — Настроение у него было явно философское.

— Откуда он может знать, что ты здесь? — Шейн откровенно считал их звонки домой пустой тратой времени.

— Я отослал им факс с моими телефонными номерами. Ширли должна повесить их на кухне.

— Неужели? — спросил Шейн.

— Сказала, что сделает это.

— А тебе сын звонил?

— Нет.

— Значит, она ничего не сделала, верно? — Шейн все продумал.

— Полагаю, нет, и не надеюсь, что она позвонит моей маме. — На лице Томаса пролегли суровые линии. — Надо было позвонить не ей, а маме. Но хотелось услышать голос Билла, а Ширли меня только расстроила…

Наконец тихо заговорил Дэвид:

— Когда звонил, хотел оставить милое послание на автоответчике, но они были дома, и трубку взял отец… Сказал, что… Сказал, что если со мной ничего не случилось, то зачем было звонить.

— Он имел в виду не это, понимаете, — успокоил Томас.

— Знаете, люди порой часто говорят не то, для разрядки, — добавила Эльза.

Дэвид покачал головой:

— Но он именно это имел в виду. Я слышал, как мама крикнула из гостиной: «Спроси его о награждении, Гарольд, он будет дома в день церемонии?»

— Награждение? — заинтересовались все.

— Это для тех, кто зарабатывает большие деньги, как королевская премия за достижения в промышленности. Нечто подобное. Будет большой прием и церемония награждения. Для них ничего важнее этого в мире нет.

— Может, на церемонию пойдет кто-нибудь вместо вас? — подсказала Эльза.

— Любой с работы отца, его друзья из ротари или гольф-клуба, мамины кузены…

— Значит, вы единственный ребенок? — спросила Эльза.

— В этом-то и проблема. Это большая проблема, — грустно ответил Дэвид.

— Жизнь твоя, и делай с ней что хочешь, — пожал плечами Шейн. Он не видел никакой проблемы.

— Думаю, им просто хотелось поделиться с вами этой честью, — заметил Томас.

— Да, но я хотел рассказать им о трагедии и о погибших людях, а они все об этой процедуре и о том, успею ли я домой вовремя. Это чудовищно.

— Возможно, они хотели сказать вам «Вернись домой», не так ли? — предположила Эльза.

— Сказать «Вернись домой» можно как угодно, но «Вернись, получи хорошую работу и помоги отцу в его деле» — это не для меня, я не собираюсь этого делать, ни теперь, ни когда-либо.