Стелла Камерон. Ночи под кипарисамиBayou – 3
Посвящается Джерри
Глава 1
Туссэн, штат Луизиана Ранний вечер
Он считался уважаемым, весьма привлекательным мужчиной. Несмотря на то что ни одно решение в Туссэне не принималось без его участия, многие так и не узнали, как много он сделал для города. Это и к лучшему. Их неведение давало ему свободу действий. А он никогда бы не потерпел чужого вмешательства. Справедливость – вот слово, которое лучше всего его характеризовало. Рядом со стенами старой церкви на душе становилось теплее, чувствовалось покровительство и защита высших сил. Однако это было не совсем то место, где он любил находиться. Но сейчас выбора не было. Только здесь он мог встретиться с Джимом Захари. Джим обязан отказаться от своих планов. Рука справедливости заставит его. Ханжа и лицемер, находящийся за этими дверями, определенно представлял угрозу. Сплетники и злословы, высокомерно осуждающие невинных за возможные грехи и рассуждающие о спасении и прощении, приводили его в бешенство. Правосудие. Он сам уже был осужден и наказан. Теперь его черед судить. И карать, дабы возмездие восторжествовало. В воздухе витал аромат цветов, однако его перебивал удушливый запах старых, давно немытых вазонов, словно напоминая о вечности и о том, что в этом месте веками жила смерть. Сюда приходили дети с маленькими букетиками, взрослые мужчины с розами в петлицах и дамы с цветами в пышных прическах. А когда наступал черед, их приносили сюда в гробах, украшенных лилиями. За бронзовыми оградами стояли столы, корзины с подношениями и пожертвованиями добропорядочных прихожан. Справа была неприметная дверь, которой и пользовался Джим Захари, когда приезжал на вечерние моления. Он коснулся ножа. Смерть должна подойти бесшумно и спокойно. Захари опаздывал. Пламя многочисленных свечей было ровным. Но при появлении в церкви нового человека они слегка подрагивали. Раздался звук открывающейся входной двери, заскрипели несмазанные петли, загремели засовы. Затем распахнулась потайная дверь, и голоса стали громче. Возмездие совсем близко. У него сжалось сердце, когда под сводами нефа появились две фигуры – Джима Захари и отца Сайруса Пейна. Высокая, статная фигура священника еще больше подчеркивала почти юношескую худобу его спутника. Слабость и бессилие против суровых законов Справедливости. Но только не рядом со святым отцом. Смех отца Сайруса разнесся под сводами. Он что то взял со стола и повернулся к Захари: – Мы увидимся с вами на собрании? – Да, я буду там. Святой отец кивнул Захари и удалился. Дыхание Джастиса выровнялось, окоченевшие руки потеплели. Тебя не будет на этой встрече, Джим Захари. Я знаю, какую речь ты собирался произнести, и не допущу этого. Иди же ко мне. Ты сам выбрал сей путь и подписал себе приговор. Иди же. Ты знаешь, куда сесть. Я стою всего в нескольких шагах. Это твое постоянное место. Никогда не думал о том, что привычки могут быть опасны? Правда, такое постоянство очень помогает, когда планируешь месть. Находясь совсем рядом, он тем не менее не видел лица Захари. Тот стоял, преклонив, как обычно, голову в знак повиновения, а возможно, покорности и раболепия. Его седые волосы были туго стянуты на затылке. Займи свое место на церковной скамье, презренный, узнай, что ты не достоин. Джастис осторожно вытащил итальянский кинжал – свою гордость, – провел рукой по сверкающей поверхности, ощущая небольшие зарубки. От одного взгляда на стальной клинок в груди вспыхнул огонь. На руках у Джастиса были перчатки из тончайшей кожи, которые плотно облегали ладони и пальцы, помогая увереннее держать нож. За остальное можно не волноваться, удар у него был невероятной силы и вполне отработан. |
