— Значит, ты свалил меня в одну кучу со всеми остальными. Очень мило. В таком случае это оправдывает твое обращение со мной, твои угрозы и мой позор.

— Нет. Это не может служить оправданием, но я не собираюсь и выдумывать их. Я хотел тебя.

— Ясно.

— Думаю, что не очень ясно. Но я не поэтому пришел сюда утром и приходил вчера вечером.

— А почему?

— Потому что я хотел знать правду, хотел знать, правда ли то, о чем я думал все это время, Кайла…

— Что ж, надеюсь, ты выяснил то, что хотел. А теперь уходи. И, пожалуйста, больше не появляйся здесь! Я не хочу тебя видеть. Ты сломал мне жизнь, и лучше бы я никогда тебя не встречала! Уходи!

Кайла не могла смотреть на него, ей была невыносима мысль, что она безразлична ему, было страшно услышать слово «прощай». Легче сказать это первой. По крайней мере она сохранит остатки достоинства и гордости.

Когда Кайла подняла голову, Брета на террасе уже не было. Он ушел так тихо, что она не услышала. На столике остались пустые чашки… Кайла была на террасе одна. Ее душу переполняла безграничная боль. Внезапно молодая женщина подумала, что больше не сможет оставаться такой, какой была раньше. Она сидела не шевелясь, пока не появилась Эсме. Подойдя к маленькому фонтанчику в центре террасы, в котором плавали золотые рыбки, Кайла опустила руку в прохладную воду.

— Это приходил герцог? — спросила Эсме, подходя ближе. — Тот самый человек, который будет драться на дуэли с Раулем?

— Да.

— Значит, правда…

Кайла посмотрела на девушку и прочитала в ее глазах не осуждение, а скорее сочувствие.

— Я не знаю, что ты имеешь в виду, Эсме…

— Думаю, что знаешь, petite cousine. Об этом говорят слуги. Многие видели то, что произошло вчера у шевалье де Тузака. Моя горничная доложила мне, что этот герцог, этот Брет Бэннинг, с тебя глаз не спускал, когда ты танцевала, и было ясно, что он к тебе неравнодушен. И вот он приходит к нам на следующий день после того, как твой нареченный вызвал его на дуэль. Значит, все не так уж невероятно, как кажется.

— Меня поражает ход твоих мыслей, Эсме, — улыбнулась Кайла, хотя ей хотелось разрыдаться.

— А что, разве не так? Я наблюдательная! И что ты намерена теперь делать?

— Выйти замуж за Рауля, как и собиралась.

— Что?! Любя другого? Почему ты так поступаешь?

— С какой стати ты решила, что я люблю другого? Честное слово, Эсме, у тебя слишком богатое воображение.

— Нет, никакое это не воображение! Я же вижу, что ты любишь его, у тебя такая тоска в глазах. Если бы не любила, то не была бы так расстроена его приходом. Или ты боишься, что Рауль убьет его, и из-за этого плачешь?

— О Господи, эта дуэль!.. Они не должны драться, мне надо их остановить… Я потребую, чтобы Рауль взял назад свой вызов.

Эсме тихо засмеялась:

— Думаю, слишком поздно. Они встречаются в дубовой роще сегодня в полдень, я слышала об этом от отца, который будет там присутствовать.

— В полдень! Но это совсем скоро! Ой, Эсме, ты должна мне помочь! Ты знаешь, где это? Ты можешь меня туда отвезти?

— Наверное, но если об этом узнает maman… Однако не отчаивайся, я доставлю тебя туда. Я не могу отказать тебе, потому что вижу, как это важно для тебя. A maman посердится и перестанет. Пошли, нам надо прихватить большие плащи с капюшонами, чтобы нас не узнали.

Когда они прибыли на место, начался холодный моросящий декабрьский дождь, дорогу развезло, карета двигалась с трудом.