Я должна быть сильной, твердила она себе. Случаются вещи и похуже этого. Возможно, уже через год мы снова будем смеяться.

Вернувшись с двумя кружками чая, она поцеловала дочь в голову, исполненная благодарности за то, что та рядом. Китти рассеянно улыбнулась, затем помахала чем-то перед ее носом.

– Это надо быстренько оплатить. – Она сунула Изабелле просроченный счет за газ. – Они грозят нам отключением. Но внизу написано, что можно оплатить счет по телефону, если у тебя есть кредитка.

Слово «кредитка» напомнило Изабелле, что она не внесла минимальный платеж за последние два месяца, и это еще больше увеличило несуразную, по ее представлению, сумму перерасхода. Изабелла сунула счет в самый низ кипы бумаг. Денег не было. Именно так и сказал мистер Картрайт.

– Я разберусь, – заверила она дочь.

Она оплатит счета. Найдет деньги. Все образуется. И что мне делать? – спросила она себя. Если я выберу одно, то разобью им сердце, а если выберу другое – разобью свое.

– Что-то не разберу, а это откуда? – Китти бросила ей плотный белый конверт, подписанный элегантным каллиграфическим почерком.

– Отложи в сторону, дорогая. Возможно, это от одного из французских родственников, который узнал обо всем только сейчас.

– Нет, письмо адресовано папе. С пометкой «лично».

– Тогда положи его к тем, с напечатанным адресом. Все, что срочное, передавай мне. А остальное оставь на потом. Я сегодня что-то совсем расклеилась.

Господи, как же она устала! Она постоянно чувствовала себя усталой. Изабелле хотелось упасть в мягкие объятия диванных подушек и закрыть глаза.

– Мама, у нас все будет хорошо? Ведь так?

Изабелла моментально выпрямилась:

– О, у нас все будет замечательно.

При желании она могла говорить вполне убедительно. Она попыталась растянуть лицевые мышцы в бодрой улыбке, но тут ее внимание привлек листок бумаги с подписью Лорана внизу. Она вспомнила манеру Лорана расписываться, не глядя на бумагу, в результате чего получался этакий небрежный витиеватый росчерк. Я больше никогда не увижу его руки, подумала она. Квадратные кончики пальцев, ногти цвета морской ракушки. Они больше никогда не прикоснутся ко мне, не сожмут мои плечи. Теперь, спустя девять месяцев, она хорошо узнала, как это бывает: боль утраты обрушивается без жалости, без предупреждения. Скорбь подобна набегающей волне. Она накатывает на тебя и закручивает в гигантском водовороте, грозя утащить на дно. Ну почему, почему больше нет этих любимых рук?!

– Мама, ты должна на это взглянуть.

Изабелле пришлось собрать все свои силы в кулак, чтобы вернуться к действительности. Но в голове было пусто, и ей никак не удавалось сделать более-менее спокойное лицо.

– Просто сложи все счета вместе, солнышко. – («Лоран! – буквально рвалось у нее из груди.