— Я тебя отпускаю. — Это был голос Мардо, но он звучал… иначе. Резкий, гортанный, едва ли человеческий. — Не смотри на меня! — рыкнул он, когда Мэтью попытался сделать именно это. — Спасибо, что показал нам путь.

— Что? — тупо переспросил Мэтью. — Но как?..

— Помог обойти ловушки. Мы следовали за твоим запахом. Он свежий. Живой. Бедный Дэниел… глупая оплошность. Послушай меня. Садись на лошадь и скачи, как будто ад гонится за тобой. — Тело Мардо резко вздрогнуло. Мэтью почувствовал, как напрягаются держащие его руки, словно они готовы были вот-вот взорваться. — Некоторых я не могу контролировать… они ненавидят твой вид. — Он немного помолчал, а затем прорычал: — Все кончено.

С этими словами он подбросил Мэтью вверх и швырнул за ворота.

Мэтью опасался, что налетит прямо на пики, но удачно зацепился за одну из них полой пальто и повис, безвольно покачиваясь из стороны в сторону. Чтобы опуститься на землю, пришлось сначала выпутаться из рукавов.

Затем он отвязал Сьюви и удержал ее, чтобы подняться в седло, потому что благородная кобыла — умное животное — была готова ускакать прочь как можно скорее. Она и впрямь понесла диким галопом прочь от этого нарыва на теле земли.

Мэтью казалось, что ад действительно гонится за ним.

Но Мардо был прав: что бы ни происходило, все было кончено.

Глава шестая

Порывы холодного ветра неистово хлестали его по лицу. Мимо проносились редкие блики лунного света. Мэтью наклонился вперед и позволил Сьюви лететь сквозь ночь, и она была ему за это благодарна.

То, что предполагало стать для них со Сьюви легкой прогулкой, теперь походило на бешеную гонку на выживание, и лишь в опасных участках лошадь переходила на легкую рысь. Мэтью опасался, что загонит свою кобылу до смерти: когда миновало несколько миль, она вспотела и тяжело задышала. Он боялся, что она рухнет замертво прямо под седоком, но Сьюви упорно мчалась вперед, пока, наконец, не пошатнулась. Мэтью боролся с поводьями, чтобы постараться не дать лошади угробить их обоих.

Каким-то чудом Сьюви удалось удержать равновесие и вскоре снова перейти на галоп, хотя пару раз она фыркнула и в замешательстве повернулась к Мэтью.

— Тише, тише, — протянул он, хотя и знал, что рано успокаивать лошадь. Они все еще слишком далеко от Бостонского почтового тракта и слишком близко к месту демонической резни.

Они все мчались и мчались сквозь ночь. Когда Сьюви все же перешла на шаг — вдали от речных утесов — Мэтью спешился, осторожно удерживая поводья, и позволил Сьюви напиться из ручья. Он уже знал, что эту воду пьют его лесные знакомцы, поэтому решился попить и сам. Отдых длился с четверть часа, после чего Мэтью снова забрался в седло и пустился в путь. Сьюви натягивала поводья, а он чуть придерживал ее, пока она не перешла на легкую рысь. Мэтью все еще опасался, что сердце лошади может отказать из-за гонки, которую ей пришлось выдержать. Однако в том, чтобы больше не делать передышек этой ночью, они со Сьюви были солидарны.

Миновав повешенного, которого Мэтью не заметил, пока солома не поскребла его по плечу, он вскоре услышал далекий вой из леса. Два протяжных и один короткий. Два зова — один ответ. Сьюви вздрогнула, услышав этот звук, и Мэтью пришлось обуздать ее. Он подумал, что если ему удастся вернуться домой, он расцелует каждую пылинку в своей коморке и купит Сьюви золотые подковы. Если же он не доберется…

— Нет, мы выберемся, — заверил он лошадь, ибо других собеседников у него не было. — Да. Выберемся. Вернемся живыми. И да поможет нам Бог.

Вой стих. Мэтью сумел убедить Сьюви перейти с рыси на шаг. Замедление не нравилось ни ему, ни самой кобыле, но мертвая лошадь в нынешней ситуации равнялась мертвому человеку.