– Слышь, Костя, у меня разговор к твоему хозяину, – благожелательно обратился он ко мне. (Свистов являлся тезкой Фуфела. – Д.К.) И шепеляво продолжил: – Тот паренек под столом… Жорик, кажется… Да, точно Жорик. В общем, он сосет классно. Я кончил аж три раза подряд!!! Надо обязательно продвинуть его по карьерной лестнице. О-бя-за-тель-но!!! Такие профессионалы не должны прозябать в прислуге. У моих друзей (их он тоже обслужил) есть возможность устроить Жорика на работу в городскую мэрию, начальником отдела «…». Прежнего начальника давно пора того… убрать на хрен! Осталось только договориться с господином Фуфелом, получить от него «добро». Жорик, как тебе известно, персональный шофер твоего хозяина. Итак, где сейчас Константин Валерьевич?

«Господи Боже! Гадость-то какая! – с ледяной ненавистью подумал я. – Шофер-педераст отсасывает под столом у всяких негодяев, а они пропихивают эту тварь в управленческий аппарат огромного города… На ответственную руководящую должность!.. Дожили, блин!»

– Чего молчишь, щенок?! – Не дождавшись ответа, резко сменил тон финдиректор. – Язык проглотил от зависти? Так я тебя, ё-ё-ё, в стойло, бля, раком! И…

Завершить фразу Зиновьев не сумел. Получив ногой в печень, он с длинным храпом согнулся пополам.

– Переговорить с Фуфелом хочешь? – сквозь зубы процедил я. – Ладно, пидор, переговоришь. Но тогда тебе придется подождать его в Преисподней. На Земле вы больше не встретитесь…

Между тем храп финдиректора трансформировался в хлюпанье, в рвотную натугу. Он упал на колени. (Я чуть придержал его за плечо.) Затем рухнул мордой вниз, корчась и содрогаясь. Усевшись Зиновьеву на спину, я правой рукой поддел его горло и обхватил свой левый бицепс. Левой же ладонью уперся в затылок и с силой рванул голову ублюдка – назад, вверх, вбок. Жирное тело дернулось и обмякло.

– Ой, ма-м-мочки! – потерянно пролепетал надтреснутый женский голос. В двух шагах от нас стояла полуодетая Ирина Тотомада. В черных глазах известной политической ведьмы плескался панический ужас. Лицо ее покрывала смертельная бледность, заметная даже под толстым слоем «штукатурки». Намазанные губы мелко подрагивали. Она не двигалась и не пыталась спастись бегством. Похоже, оцепенела от страха.

«Сука еще та, но… пусть живет. Будет свидетельницей очередного злодеяния Кости Свистова», – мысленно определился я. Встал, шагнул к Тотомаде и костяшкой большого пальца правой руки ударил ее немного ниже уха. Потеряв сознание, потенциальная свидетельница повалилась на пол рядом с трупом Зиновьева-старшего. Я посмотрел на часы. До возвращения сортирных «восковых фигур» в нормальное состояние оставалось ровно четыре минуты. «Хватит развлекаться», – решил я. Одной рукой взял за шиворот труп Зиновьева, второй (за короткую прическу) Ирину Тотомаду. Завернул за известный читателю угол и положил оба тела вплотную к банкетным дверям – одно на другое. (Сами двери открывались наружу.) «Если кто захочет выйти раньше срока, надо сперва груз отодвинуть. А он – тяжелый. Особенно дохлый боров. Пока провозятся – козлы в туалете успеют очнуться», – удовлетворенно подумал я, рысью припустил по направлению к подвалу. И вскоре присоединился к Зяблику, контролирующему лестничную площадку с трупами фондовых охранников.

– Остальные, с фигурантом, уже внизу, – перехватив мой вопросительный взгляд, доложил бывший контрразведчик и, не удержавшись, добавил в сердцах: – Однако воняет оно – не приведи Господи! Куда хуже, чем сточные воды!

– Привыкай, – буркнул я.