– Гм-м?

От ее сонного ответа в мозгу Ноя что-то вспыхнуло.

– Дверь. – Рука Ноя гладила ее грудь, заставляя Оливию выгибаться всем телом. – Я не хочу заниматься с тобой любовью при открытой двери.

Издав еще один протяжный стон, она провела зубами по его нижней губе и толкнула дверь, попытавшись закрыть ее самостоятельно.

А затем зазвонил телефон, и она стала царапаться, вырываясь на свободу.

– О господи, это всего лишь телефон. – Ради собственной безопасности Ною пришлось обнять ее изо всех сил.

– Это он. Отпусти меня! Это он.

Спрашивать, кто это «он», не потребовалось. Таким тоном Оливия говорила только об отце.

– Откуда ты знаешь?

Ее глаза побелели от страха.

– Он уже звонил. Только что.

– Что он тебе сказал?

– Ничего. – Измученная, Оливия скорчилась и зажала руками уши. – Ничего, ничего!

– О'кей, ладно. Посиди здесь. – Ной посадил Оливию на пол и с налитыми кровью глазами шагнул в кабинет. Но когда он взялся за трубку, звонки прекратились.

– Это был он. – Оливия сумела подняться и дойти до двери. Но ее трясло. – Он ничего не сказал. Просто включил музыку. Музыку, которую слушала моя мать в тот вечер, когда ее убили. Он хочет сказать мне, что ничего не забыл.

Впрочем, выбора не было. Если он собирался остаться, то нужно было купить кое-какое туристское снаряжение.

А остаться он собирался.

Сначала он хотел снять шикарный люкс в гостинице, куда можно было бы достаточно быстро добраться на машине. Там можно было бы спокойно работать и соблазнять Оливию. Но после случившегося вчера вечером он не мог позволить себе жить далеко отсюда.

Он решил не спускать с нее глаз. Единственный способ закончить дело – держаться своего и переупрямить ее.

Лишним доказательством этого стал вчерашний вечер. Она рассказала ему о телефонном звонке, о музыкальной шкатулке. Ее страх был неподдельным; казалось, что их в комнате трое. Но как только Оливия пришла в себя, она снова заупрямилась и шарахнулась от него.

Он думал, что это частично объясняется ложным стыдом и боязнью показать свою слабость. С другой стороны, таким способом она годами латала бреши в своей обороне. Прятала свои страхи в сундук, запирала и отказывалась говорить о них.

Оливия вспылила, когда он предложил проводить ее. Она прекрасно знает дорогу, он заблудится на обратном пути, никакой телохранитель ей не нужен. И не надо ее никуда провожать.

Ной вышел во внутренний дворик и обвел взглядом темно-зеленый летний лес.

До сих пор ему не доводилось тащить женщину в машину. Никогда не доводилось преодолевать такое сопротивление. Тем более что у обоих не было и мысли о сексе. И он никогда не был так близок к поражению.

Ной рассеянно потер покрытые синяками ребра.

Чему он радуется? На его месте другой бы стыдился. И все же он чувствовал, что поступил правильно. Во-первых, благополучно довез ее до дома. Во-вторых, сумел продержать достаточно долго, чтобы отпраздновать свою победу страстным поцелуем.

Который длился до тех пор, пока она не укусила его.

О боже, он сходил по ней с ума.

Одного стремления защитить и успокоить Оливию было достаточно, чтобы начать поиски Сэма Тэннера.

Он вернулся в номер и позвонил отцу.

– Как мама?

– Нормально. Сегодня я отвез ее на работу и заставил дать обещание, что она никуда не пойдет одна. Я буду возить ее на работу и с работы, пока… в общем, пока.

– Есть какие-нибудь новости о Тэннере?

– Нет.