На самом же деле, как обнаружил Ясон, действия не существует. Действительность состоит из множества бесконечных циклов, таких как, например, тот, который он сейчас собирается начать, жизнь вырастает из неясного начала в бесконечность, а финал, который необходим длл действия, — это чистая выдумка.
Он и писал, и говорил, что все несчастья современной литературы начались, когда Флобер — который как раз только что преодолел ошибки своей молодости — решил привести мадам Бовари к невероятно героической смерти.
Именно эта проницательность, как он знал, и обеспечила ему возможность встретиться с Ван Остенами. В своём письме он не упомянул Хелену, он не хотел, чтобы они знали, что он их зять, он хотел, чтобы его принимали как писателя, а не как будущего родственника. Ему задали вопрос, что же за произведение он собирается написать, и в своём письме он ответил, что собирается написать книгу о трёх основополагающих условиях существования датской нации и её будущего в эти в целом трудные годы. Он хочет написать о богатстве, любви и о духовной свободе, и при этом изобразив людей, играющих заметную роль в воплощении этих трёх принципов, — и если я обращаюсь к вам в первую очередь, то это — позвольте мне сказать прямо — потому что вы олицетворяете все три принципа». Тогда его спросили в ответном письме, как он представляет себе художественную составляющую в этом случае, и на это Ясон ответил, что он прекрасно осознаёт, что изменил значение слова «художественный». «Я не пишу художественное произведение, — написал он, — в значении „сочиняю”. Я наблюдаю, и в вашем случае то, что я наблюдаю, представляет собой вечные ценности. Я не собираюсь придумывать действие. Представить себе вечность при помощи языка такой, какая она есть, а именно без начала и без конца, — вот в чём моя задача».
В этом письме он также написал, что хотел бы присутствовать на семейном ужине: «Я осмеливаюсь просить, — писал он, — чтобы мне разрешили присутствовать во время тех часов во вторник вечером, когда задёрнуты ваши знаменитые портьеры».
В ответ на это письмо он получил наконец приглашение.
У дверей почётной резиденции под фонарём Ясон остановился. Он как раз только что подготовил маленькую приветственную речь о необходимости образцов для подражания в демократическом обществе, и пока в голове его звучал поток слов, он живо представил себе Георга и Маргрете ван Остен. Стоя в свете фонаря, он вдруг осознал своё предназначение и подумал, что, возможно, недалеко то время, когда он сам станет таким же образцом для подражания, датским мифом, и ведь для некоторой части общества, для большой части своих читателей он им, возможно, уже стал. Он вспомнил о том уважении, которое Дания оказывала Адаму Эленшлегеру, X. К. Андерсену, супругам Хайберг, Хольгеру Драхману.
Он повернулся к площади. Может быть, ему тоже когда-нибудь предоставят почётную резиденцию и там они с Хеленой займут такое же место, как и её родители. Ясон с лёгкостью вообразил себе, что вся площадь перед ним заполнена людьми, которые пришли воздать ему должное в день его восьмидесятилетия, в день их золотой свадьбы или по случаю присуждения ему Нобелевской премии, и, подняв правую руку, он помахал в темноту.
Тут Ясон услышал позади себя звук, и, когда он обернулся, дверь была открыта, а на пороге стоял индиец Ван Остенов. Индиец молчал, и Ясон в смущении поднялся на две ступеньки к двери. Только когда он проследовал за чёрным фраком через ряд приёмных, он обратил внимание на то, что его правая рука всё ещё поднята в приветствии.
В большой квадратной приёмной индиец попросил его сесть, а сам встал у противоположной стены. Последовало ожидание, во время которого оба молодых человека рассматривали друг друга.
Ясон был прирождённый демократ. Он помнил, как ещё в раннем детстве всё внутри него пело от радости и чувства единения, когда женщины и беднейшие слои населения получили право голоса, и с того момента, когда он начал писать, он всегда знал, что своим искусством идёт навстречу людям. |