Почувствовав ее сопротивление, он только сильнее сжал пальцы. Он сам не ожидал от себя такого. Кажется, он забыл все правила соблазнения, все правила цивилизованного поведения вообще. И тем более забыл о том, что пришел всего-навсего проведать ее. Но сейчас в ней не было и следа той беззащитности, которая так тронула его вчера. Сейчас он ощущал в ней силу и дерзость, гнев и желание. И это было то, что нужно.

Он придвинулся еще ближе. Она подняла руку, протестуя, и он перехватил ее запястье. Пульс ее бился как сумасшедший. Их глаза встретились. Одним быстрым движением он притянул ее к себе и впился в ее губы.

В голове у нее словно вспыхнуло багровое пламя. Однажды она уже видела эти цвета в своем воображении. Мэгги обхватила его руками и услышала свой собственный стон. Мир сжался, и время остановилось, и этот миг все длился и длился — бесконечно.

Может, она ждала этого? Этого бездумного, всепоглощающего блаженства? Не это ли ожидание она так долго выливала в свою музыку? Все, что она могла знать, — ей нужен этот мужчина.

Он совершенно не мог думать. Ни о чем. Она пробуждала в нем такие чувства, которые не оставляли места ни логике, ни разуму. Он сунул руки ей под рубашку, лаская разгоряченную нежную кожу, о которой мечтал вот уже несколько дней. Она прижалась к нему еще теснее, словно прося о большем. Он скорее почувствовал, чем услышал, что ее губы произносят его имя. И внутри у него что-то взорвалось.

Он не был с ней нежен, хотя вообще грубость была ему несвойственна. Он мял и сжимал ее, не думая о том, какая она хрупкая и тонкая, — слишком велико было его желание завладеть ею, чтобы сдерживаться. Уже сейчас он осознавал, что никогда не сможет насытиться ею. Ему хотелось все больше и больше, хотя она целовала его с не меньшим жаром и требовательностью.

Он сводил ее с ума. Никто и никогда раньше не хотел ее так сильно, как он. Его огонь разжигал ее огонь так, что от желания болело уже все тело. Она знала, что это пламя может испепелить их обоих, и от этого ей хотелось только еще крепче, еще сильнее обнять его, прижаться к нему. Она застонала. Хотелось большего, и в то же время было страшно шагнуть дальше и обнаружить пустоту впереди.

—Нет... — От его губ, ласкающих ее шею, подкашивались ноги. — Нет. Это сумасшествие какое-то, — наконец выговорила она.

Он поднял голову. Его глаза были совсем черными и бездонными, и дышал он прерывисто. В первый раз за все время Мэгги слегка испугалась. Что она знает об этом человеке?

—Ты сказала, что это безумие, — пробормотал он. — Ты была права.

Да, она сама назвала страсть безумием. И именно о Клиффе она думала, когда сочинила эти слова. «Но мне нужно спокойствие и стабильность», — напомнила себе Мэгги.

—Мы не должны... не должны хотеть этого.

—Возможно. — Клифф чувствовал, что еле контролирует себя. Он медленно провел рукой по ее волосам. — Но все зашло слишком далеко. Я хочу тебя, Мэгги. Даже если и не должен.

Если бы только он не назвал ее по имени... До сих пор Мэгги не подозревала, что стоит ему просто произнести ее имя — и она будет почти бессильна. Желание вспыхнуло с новой силой. Она вздохнула и уронила голову ему на грудь. И от этого простого, безыскусного жеста в голове у Клиффа мгновенно прояснилось.

Она из тех женщин, которые проникают в душу. Она может завладеть его сердцем, и он никогда — никогда! — не избавится от нее. Он с трудом сдержался, чтобы не обнять ее снова. Он хотел ее — и он собирался ее заполучить. Но при этом остаться самим собой. Они оба знали, что то, что возникло между ними, должно рано или поздно прийти к своему логическому завершению.